— Ну… думаю, ласковая хозяйка сумела бы
угостить тебя конфеткой, а потом запричитала: «Ай, ай, ай, убийца решила свести
счеты с жизнью».
— Когда Анна дала мне «Метеорит», она вдруг
покраснела, — вспомнила я.
— Это от предвкушения удовольствия, — заявил
Вовка. — Анна совершенно не раскаивается в содеянном, жалеет лишь об одном —
что связалась с тобой и ошиблась в расчетах. Думала, Евлампия испугается смерти
Антонова и затаится, и то, что госпожа Романова может начать собственное
расследование, Анне и в голову не приходило.
Мне стало жарко, потом по спине побежали
мурашки от страха.
— Что же получается? Я отравила Антонова?
Принесла в дом конфеты с ядом?
Костин хлопнул ладонью по столу.
— К тебе претензий нет. Ясно?
— Ясно, — прошептала я. — А что теперь будет с
Анной?
Эпилог
Оглядываясь назад на прошедшие события, я могу
лишь удивляться собственной глупости. Да, вид красивого участка и
гипотетическая близость исполнения мечты лишили меня умения логически мыслить,
поэтому я и поддалась на предложение «Лауры» поучаствовать в спектакле. Но
почему потом ум не включился? И отчего я не обратила внимания на странную вещь
— на то, что мое рабочее удостоверение самым таинственным образом улетучилось
из сумки? Вернее, пропажа документа как раз не удивила (увы, принадлежу к
отряду растеряш и неоднократно лишаюсь необходимых вещей: забываю повсюду
мобильник, теряю кошельки и зонты, легко лишаюсь паспорта), но ведь бордовые
«корочки» вскоре вновь оказались в кармашке ридикюля! Отчего я не насторожилась
и не сообразила: кто-то брал «ксиву», а потом вернул на место?
Отчего меня не удивила явная агрессивность
членов семьи Антонова? Даже не слишком приятных людей в интеллигентном доме так
не встречают. Кто-то явно хорошо «завел» Лану, Киру, Костю и Галину, раз они
так налетели на «Лауру», да и шофер Сергей откровенно хамил прилетевшей из
Владивостока женщине. Верная прислуга, как правило, стоит на стороне хозяйки,
водитель знал, что Анне не по вкусу визит «племяшки», поэтому и позволил себе
корчить гримасы. Мне бы сразу сообразить: дело нечисто.
А сама Анна… Мало того, что она крайне
спокойно отреагировала на смерть Михаила Петровича, так еще и повела меня в
комнату, чтобы побеседовать. Разговор был начат у нее в спальне, потом хозяйка
потащила гостью вниз. Теперь-то понимаю, почему Анна все-таки нервничала и
совершила ошибку: ее будуар на втором этаже, оттуда не удрать через окно,
пришлось ей спешно исправлять оплошность. И ведь она сумела довести задуманное
до конца — я унеслась прочь.
И почему ни одно подозрение не царапнуло мою
душу, когда я узнала, что в день похорон Михаила Петровича Анна заявилась на
работу? Лаборантка Наденька чуть в обморок не грохнулась от удивления, а я не
словила мышей, была уверена, что Антонову решила отомстить Мэри, мать бедной
Ларочки.
Да, меня обвели вокруг пальца все, включая
Лизу. Хотя, если разобраться, Елизавета всего-навсего хотела лишь помочь новой
подруге. А что получилось!
Впрочем, уже когда история полностью
завершилась, я попробовала отругать Лизу и услышала от девочки:
— Ладно, согласна, поступила некрасиво, больше
не буду брать твое удостоверение. А теперь скажи: хорошо пользоваться
блокатором?
Я спешно убежала в свою комнату. Да, история с
испорченной техникой вылезла наружу. Все открылось без моего участия и
независимо от моего желания, причем виновницей разоблачения тайны стала Катюша.
Дело в том, что Виктор Николаевич, потерявший
вследствие удара током умение разговаривать на русском языке и забывший свой
адрес, окончательно прижился в нашем доме. От мужика даже был толк — он ловко
управлялся с собаками, безропотно ходил гулять с псами, а потом мыл им лапы.
Еще Виктор Николаевич лихо жарил картошку и не особо мешался под ногами, так
как в основном лежал на диване в гостевой комнате и пялился на экран нового
телевизора. Мне лично сварщик не мешал. И потом, я ощущала некую вину перед
ним, ведь как ни крути, а именно я наняла мужчину для исполнения роли прораба,
сообщающего жильцам дома о возможных неполадках с электробытовыми приборами.
В общем, жизнь потихоньку налаживалась, и тут
Катюша привезла доктора, Льва Сергеевича Ромова, специалиста по амнезиям.
Высокий, седовласый, очень импозантный
профессор пошел общаться с больным, а я, испытывая смутное беспокойство, стала
готовить чай. Тихий внутренний голос подсказывал: добром визит Ромова для меня
не закончится. Так и вышло.
Спустя час Лев Сергеевич торжественно вымыл
руки, сел за стол, где собрались все члены семьи, и пробормотал:
— Видите ли, господа… э… странная история…
Да-с, весьма! Во-первых, ваш гость не молдаванин.
— А кто? — заорала Лиза.
— Тише, — шикнул на нее Сережка и тут же
повторил вопрос девочки: — А кто?
— Виктор Николаевич Петров москвич, разведен,
— сухо, словно милиционер, начал сообщать данные больного доктор, — живет в
одной квартире с бывшей женой. Площадь маленькая, комнатки крохотные, кухня четыре
метра, санузел совмещенный, да еще супруга Виктора дама бурного темперамента,
устраивает скандал за скандалом, совсем бедного Петрова затюкала. Никакой жизни
у сварщика нет, работа тяжелая, вползет домой, а там мегера с очередным
выяснением отношений. И тут ему повезло: Евлампия Андреевна предложила
исполнить роль электрика…
Я уронила ложку, присела на корточки и
принялась очень медленно искать ее под столом. Ну, думаю, сейчас начнется.
В столовой повисла напряженная тишина, а Лев
Сергеевич, не ощущая приближения грозы, мирно вещал дальше:
— Тряхнуло его не слишком сильно, мужчина
просто испугался. Но потом он увидел, что хозяева искренно встревожены, несут
его в дом, суетятся, стелют кровать, подают ужин, и понял: вот он, его шанс на
хороший отдых, надо только притвориться молдаванином, потерявшим от стресса
память, ну не выгонят же эти сердобольные Романовы несчастного вон. Виктор
Николаевич не боялся разоблачения, у него в бригаде есть гастарбайтер Корнэл,
вот Петров и решил, что сумеет воспроизвести его речь. Он вообще-то хотел всего
на пару деньков задержаться, но потом ему очень понравилось. Он полюбил вас.
Всех, вместе с собаками! Я, кстати, сразу сообразил, что Петров не из Кишинева,
у меня аспирантка молдаванка, и я слегка понимаю ее родную речь.
— Мы идиоты! — завопил Сережка. — Кретины! Он
же целыми днями зырил телик и нас хорошо понимал! Какая амнезия?
— Видите ли, молодой человек, — бойко въехал в
отлично знакомую колею Ромов, — потеря…
Но договорить он не успел, дверь в комнату
приотворилась, и в щель всунулся Виктор Николаевич.
