Арман усмехнулся:
— «Летящие гроздья седых облаков,
Их темные тени на зелени трав…
Немой хоровод веков, эхо забытых забав.»
— Это хорошо, — немедленно признала Юта. — Это… — и она тут же повторила все три строчки напамять — медленно, будто пробуя на вкус.
Арман наблюдал за ней с интересом, накручивая на палец случайно подвернувшуюся ниточку. Как ни прячься и ни мнись — а ему неожиданно приятны оказались и похвалы ее, и горячая заинтересованность.
А Юта повторяла, нахмурив лоб:
— «Летящие гроздья седых облаков»… — и вдруг подняла на Армана азартные глаза:
— Послушай, тебе не кажется… А что, если «летящие клочья седых облаков», а?
Он не понял сразу, и она пояснила, ерзая от нетерпения:
— Ну, «гроздья» — это что-то тяжелое, массивное, уверенное в себе… Гроздья, ягоды, урожай, достаток… А «клочья»… «Клочья» — это что-то рваное, неустроенное, раненое… Понимаешь? И все меняется сразу, ты послушай…
Она повторяла строки так и эдак, меняла слова, а он молчал и слушал. Ее правота стала понятна ему сразу же — и теперь он просто смотрел, как шевелятся ее губы, и тихо удивлялся. «Рваное, неустроенное, раненое»…
Она замолчала, заметив какую-то перемену в его лице. Сказала неуверенно:
— Понимаешь, это же очень любопытно… Одно только слово сменить… Правда?
— Правда, — отозвался он медленно.
Помолчали. Юта усиленно думала о чем-то своем, сдвигая брови и потирая пальцем уголок рта.
— «Немой хоровод веков», — прошептала она наконец, драматически расширив зрачки. — Тебе, значит, два века и тридцать два года?
Он едва сдержал смешок — такого благоговения был полон ее голос.
— Это значит… — продолжала Юта шепотом, — значит, что самый первый твой предок… А когда он жил, Арман? Может быть, он видел самое начало мира?
Арман молчал, и улыбка его становилась все загадочней по мере того, как распалялось любопытство Юты.
— Нет, правда, Арман… Такой древний род… Может быть, ты знаешь, откуда взялось море, и небо, и все… Что было раньше, в самом начале?
Он откинулся на спинку кресла и продекламировал, полузакрыв от вдохновения глаза:
— С тех пор, как воздвигнуты своды небес,
Что злее зимы и дотошнее лета?
О, знаю я, это — любопытство принцесс!
Она фыркнула возмущенно. Притихла. Попросила вдруг тихо и трогательно:
— Арман… Ты дракон и потомок драконов… «Я поднимаюсь к небесам»… Ты видишь все это по-другому… Мне так завидно, что ты летаешь, а я… Сделай мне подарок, Арман!
Он почуял недоброе.
— Покатай меня на спине! — выдохнула принцесса.
Он вглядывался в ее лицо, пытаясь понять: нагличает? Шутит?
Юта истолковала его молчание по-своему:
— Нет, конечно, на драконьей спине… На драконьей, Арман!
Ей пришлось убегать очень быстро. Он решил ее выпороть, чтобы не молола чепухи.
* * *
Спустя несколько дней Арман решился-таки вылететь — на охоту. Юта пообещала ему вести себя смирно как ягненок.
Во исполнение своего обещания, едва проводив Армана, послушная принцесса взялась за уборку.
Неловко размахивая метлой, Юта вспомнила дворцовую горничную, которая любила провозглашать по поводу и без повода: «Ну что бы тут делалось без моей руки!»
— Ну что бы тут делалось без моей руки! — укоризненно бормотала Юта, выгребая вековую пыль из углов и из-под стола — такого знакомого стола в комнате с камином.
Орудуя своей лохматой метлой, принцесса — вот горгулья! — обнаружила прямо под столом деревянный круг, очень похожий на крышку от бочки. Искушенная Юта сразу догадалась, что это точно крышка — только не бочки, конечно, а потайного люка.
С потайными люками Юта пока не сталкивалась.
Конечно, она не такая дура, чтобы нырять в неизвестный люк, где наверняка темно, грязно и полно паутины. Арман ей запретил, да и разве забылась уже история с магическими четками?
А раз она все равно не будет туда спускаться, то почему не попытаться открыть крышку и просто заглянуть?
Стол отодвинуть так и не удалось — приходилось работать на четвереньках. Вооружившись кочергой, Юта, хотя и не сразу, но поддела-таки крышку люка, приподняла ее и откинула.
Люк был, конечно же, совершенно темен. Вниз уходила железная лестница с ржавыми перекладинами. Юта подумала, выудила из вечно тлеющего камина головешку, раздула на ее конце хилое пламя и сунула в темную пасть люка.
Колодец оказался не таким уж глубоким — лестница насчитывала каких-нибудь двенадцать ступенек, а потом упиралась в прочный каменный пол. Потайной ход не был особенно грязным и особенно зловещим — так, хозяйственная пристройка.
Юта подумала, не сходить ли за факелом. Отругала себя за легкомыслие и все-таки сходила.
В свете факела потайной ход представлялся прямо-таки нарядным — аллея для прогулок, а не потайной ход. И, в конце концов, если она попросту спустится вниз и пройдет два шага, это не будет нарушением данного Арману слова.
Она спустилась вниз и прошла два шага. Коридор был низким, неровным, но не разветвлялся — значит, заблудиться невозможно. Что ж, до возвращения Армана она успеет немного его осмотреть.
Она пошла вперед, все же несколько терзаясь угрызениями совести и для самоуспокоения бормоча себе под нос: ну что бы тут делалось без моей руки!
Коридор резко свернул — ох! — оборвался, и Юта едва успела притормозить, чтобы не свалиться куда-то вниз.
Потайной ход, исследуемый любопытной принцессой, в этом месте вливался в другой — но не ход даже, а гигантскую трубу, круглый тоннель такой ширины, что на середине его можно было бы поставить трехэтажный дом, и еще осталось бы место. Это был Драконий Тоннель — через него влетали в замок и вылетали из него двести поколений драконов.
Юта осторожно втянула в себя воздух. Пахло гарью, и еще пахло драконом — этот резкий необычный запах она хорошо помнила со дня похищения. Юта принюхалась — на что похоже? И вспомнила — такой запах бывает после фейерверка, когда выдохлись все шутихи и петарды…
А вот интересно, в каком направлении находятся Драконьи Врата?
Она посмотрела вниз и увидела у своих ног железную лесенку — такую же, как та, по которой она спустилась в потайной ход. Здравый смысл тут же заявил, что следует возвращаться, но Юта резонно возразила ему: стоило забираться так далеко, чтобы найти самое интересное и тут же повернуть назад! А так как в тоннеле был собственный, хотя и слабый, свет, то Юта пристроила факел у стены и принялась спускаться, цепляясь за перекладины обеими руками.
