– Ждешь особого приглашения? – резко спросил его сержант Ортега и поднял дубинку. Предплечье Хаузера дернулось от боли. – Шевелись, шишак!
Выходя из приемного отделения, Хаузер знал, что делает шаг в новую жизнь. Он тешил себя надеждой, что принятое им решение окажется правильным.
У дверей ему приказали сдать идентификационный диск. Затем начались осмотры, продолжавшиеся более четырех»часов, после которых Хаузер почувствовал себя совершенно усталым, истощенным и менее уверенным в себе, чем обычно.
Несмотря на недели предварительной подготовки во время перелета, похоже, все началось с самого начала. Снова медики обследовали его физическое состояние, уделив особое внимание следам давнего ранения и обсудив качество проведенной регенерационной терапии. Команда психологов в свою очередь учинила целый допрос, сконцентрировав внимание на умении самостоятельно работать с процедурами компьютерной чип-тренировки. Затем последовали стрижка, антисептический душ, прививки против многочисленных бактерий и вирусов, а также инъекция пятилетней поливакцины.
Легионеры подписывали контракт на пять лет, на время которых отказывались от заключения браков, а также от любых детей, зачатых каким бы то ни было образом. В Пятом Иностранном Легионе с большой настороженностью относились к родственным связям.
Рекрутам присваивали номера, и к ним никогда не обращались по имени. Хаузер еще никогда не чувствовал себя столь оторванным от своего аристократического прошлого, как сейчас. Болезненно было слышать, что к тебе обращаются по номеру, как к неодушевленной машине, однако он сумел попридержать свой язык и тем самым избежать лишних неприятностей.
Не оправдались и надежды Вольфганга покрасоваться в новенькой униформе Легиона. Он получил поношенный комбинезон и сапоги на размер больше. Старшина на складе устало пояснил, что униформа и личные комплекты будут выданы только тогда, когда начнутся тренировки, то есть еще недели через две. Оказывается, «Аристотель» доставил лишь половину курсантов роты, к которой был приписан Хаузер. С линкором «Петроний» прибудет вторая половина, а пока им придется обойтись поношенными комбинезонами. Более того, это – еще одна традиция Легиона. Надевая новую одежду, рекрут начисто порывал со своим прошлым. Давался как бы старт в будущее.
Процедура завершилась в небольшом кабинете 2312 административного здания. Окна его выходили на «Monument aux Morts» и музей, Женшдна с капитанскими знаками различия жестом указала Хаузеру на единственный стул перед широким письменным столом. Она набрала его личный номер на миниатюрной клавиатуре своего наручного браслета.
– Номер 50-987-5648. Хаузер фон Земенштейн-Бурат, Вольфганг Лари.
– Так точно, капитан, – ответил он. Таким облегчением было вновь услышать свое имя.
– Хорошо, очень хорошо. Думаю, нет нужды повторять, что контрактный срок службы в Легионе – пять лет. По вашему желанию, вы можете пройти эту службу под псевдонимом – «nomme de guerre», как говорят французы.
Хаузер кивнул. Теперь все становилось более или менее понятным. После того как им заменили идентификационные диски, новобранцы пребывали как бы в состоянии некоего ступора. А сейчас все, кто желал, мог придумать себе новое имя, чтобы, вступая в Легион, полностью порвать со своим прошлым.
– От вас не требуют обязательно изменить имя, – продолжала капитан. – Но иногда это существенно. Например, когда мы принимаем новобранца с криминальным прошлым. Такое изменение личностной истории, включающее, соответственно, смену даты и места рождения, национальности и других аспектов, предназначено для того, чтобы предохранить как Легион, так и его бойцов. Если, например, вас разыскивают за убийство, скажем, в Каледонии, и к нам поступает запрос на Вольфганга фон Земенштейна-Бурата, то мы честно отвечаем, что у нас такой легионер не числится, и представляем полный перечень документов, подтверждающих это. На протяжении столетий такая практика является краеугольным камнем Легиона.
Капитан посмотрела на него с улыбкой:
– Но к вам это, конечно, не относится. Хотя многие легионеры все же решают изменить свои имена, отдав дань традиции. Романтика, знаете ли, ожидание приключений… и, откровенно говоря, мы поощряем их, поскольку новые имена помогают нам утвердить новые начинания вместе с новыми для нас людьми. Так что вы думаете о «nomme de guerre»?
Хаузер пожал плечами.
– Я согласен, капитан. – ответил он. – Полагаю, что это – неплохая мысль. Пусть меня не разыскивают как беглого преступника, но все же найдется несколько аристократов Лаут Безара, которым пришлось бы не по нраву узнать, что я здесь.
Капитан кивнула:
– Мы тоже думали об этом, изучив информацию, которую вы предоставили на борту «Туей Кванга». Помните, что Легион позаботится о вас, каким бы ни было ваше имя. Но, изменив его, вы избавите и себя, и нас от многих хлопот. Так что мне ввести в базу данных? Или вы предпочитаете, чтобы ваше имя выбрал компьютер?
Вольфганг, задумавшись, отвел взгляд. За обширные владения на Западном Полуострове материка Джава Бару Хаузеров всегда называли «Волками Запада». Его имя Вольфганг перекликалось со старым прозвищем… Да и Карл Хаузер часто называл сына «маленьким Вольфом».
– Традиция ли это или нет, но я не хотел бы полностью рвать со своим прошлым. С памятью о моем отце, по крайней мере, – он убеждал скорее самого себя, чем администратора. – Мне нравится имя Вольф, капитан.
Женщина нажала несколько кнопок на своем браслете:
– Карл Вольф. Прекрасно. Имя уже проставлено па вашем идентификационном диске и занесено в базу данных Легиона. Теперь вы – вновь принятый доброволец Карл Вольф. Добро пожаловать в Пятый Иностранный Легион, Карл.
Человек, называвшийся теперь Карлом Вольфом, растянулся на койке и уставился в потрепанный матрац, свисавший с верхнего яруса. Он почти не слышал шума снующих по временной казарме новобранцев. В настоящий момент его тревожило то, что начало тренировочного цикла откладывалось. Казалось, скука угнетала больше, чем опасность на поле битвы.
После возвращения из кабинета 2312 ему приказали отправляться в казарму и ожидать… ждать, пока новая рота не будет полностью укомплектована. Двадцать человек присоединились к Карлу Вольфу, приняв лежачее положение. В основном все они были ему знакомы. Но были и такие, кто не сдал зачетные нормативы и остался проходить повторный курс. Вольф надеялся, что столь незавидная участь его минует. Его вещмешок доставили в казарму с опережением. Это вызвало легкое беспокойство за сохранность скудного имущества, но нетронутые пломбы на бирке успокоили его.
– Я могу занять койку во втором ярусе? – тихий вежливый голос нарушил уединение Вольфа. Он открыл глаза и увидел высокого рыжего незнакомца с большим военным рюкзаком в могучих руках.
Манерами он напоминал Макдаффа, однако мощное телосложение вызывало уважение и опаску.
Вольф слышал прежде о задирах, выгонявших слабаков с облюбованных мест… таких, как, например, нижние койки. Он приподнялся на локтях и улыбнулся.
