В строю послышались сдавленные смешки. Вольф тоже улыбнулся, услышав слова капрала, несколько удовлетворенный тем, что Маяги тоже досталось. Своим героическим прошлым и званием легионера третьего класса маленький эйл раздражал некоторых курсантов. И хотя Вольф по достоинству оценил заслуги ханна, наладившего взаимоотношения между членами лэнса с, казалось бы, несовместимыми характерами, он все же с трудом мирился с его верховенством. Теперь же, раз Маяги допустил ошибку, многое может измениться…
– А тебе, вонючка, лучше убрать подальше свою ухмылку, – резко произнес Ванек, выведя Вольфа из мечтательного состояния быстрым и точным ударом шоковой дубинки. – То, что ты не получил приказа, не означает, что и впредь нужно сидеть с ракетницей в руках и ничего не делать!
– Но Устав… – возразил было Вольф, не подумав.
И тут же получил сильный удар дубинкой прямо в живот. От пронзившей его резкой боли он согнулся пополам.
– Устав – не оправдание для тупости, слизняк, – рявкнул капрал. Он отступил назад и, повысив голос, обратился ко всему отделению:
– Когда же, наконец, вы, шишаки, зарубите себе на носу, что это – боевые учения? Убить или быть убитым – так называется эта игра. На поле боя вам придется думать самим. Если вы станете придерживаться какого-то одного правила и бездействовать, пока не найдете подходящего пунктика в Боевом Уставе, то наверняка будете убиты… а еще хуже, загоните в могилу группу своих товарищей. Поэтому, используя доктрину, также и не отбрасывайте собственную инициативу. Если вы видите, что события поворачиваются не так, как написано – а так именно и случается практически в любом бою, – тогда нужно приспосабливаться и думать. Действуйте. Не сидите и не ждите, пока вас прикончат. Лиза Скотт неуверенно подняла руку:
– Капрал?
– Что еще, Скотт? – голос Ванека смягчился. Девушка единственная из пятерых не допустила в учебном бою оплошностей, тем самым вызвав расположение капрала.
– Если предполагается, что нужно думать самим, то зачем пичкать нас всякими книжными премудростями?
Капрал оскалился в хищной улыбке.
– Потому что остальная армия, не имеющая в своем составе таких храбрецов, как вы, все еще верит советам знаменитых военачальников, – тихо прошипел он. – Верно, по правилам учебника необходимо было атаковать неприятельский ТМП онагром и приберечь фактор-ракету для более сложных целей. И мне хотелось бы, чтобы вы так и сделали, поскольку боеголовки фактор-ракет очень дороги и нежелательно их тратить попусту… Не стоит также и тратить разом весь боезапас, иначе останется лишь швырять в противника камнями. Поэтому на легких целях мы сначала открываем огонь из онагров. – Голос Ванека стал суровее. – Но в то же время вам необходимо научиться самим ориентироваться в бою. В реальных условиях это уже будет не практическое упражнение. Ошибки, ведут к смерти. Поэтому научитесь оценивать обстановку и решать, когда лучше действовать по книге, а когда – отбросить ее в сторону и взять инициативу в собственные руки.
Вольф еще чувствовал обжигающее прикосновение шоковой дубинки, но слова капрала задели в его душе больное место. Он вспомнил сражение в пакгаузе на Тероне и тот момент, когда он поддался панике. Может быть, примени он тогда нестандартный ход, все повернулось бы иначе. Не было бы ссоры с Нойбеком… дуэли… Легиона…
Боль страшного поражения все еще жила в нем, однако сейчас он впервые всерьез задумался о своих действиях как командира. Да, ему всегда не хватало смелости вовремя взять инициативу в свои руки, не хватало холодного, трезвого расчета. Он слишком подвержен эмоциональным всплескам. Видно, ему не суждено стать лидером.
Теперь он начинал сомневаться, сможет ли стать простым солдатом…
– Антонелли слушал разгромную речь капрала с отчаянием и обидой. Казалось, за что бы он ни взялся, ничто не получалось как надо. Пока ему каким-то образом удавалось избежать отчисления из Тренировочной Роты, однако рано или поздно он провалит задание, и тогда все будет кончено.
Все разговоры о том, что легионеры якобы живут дружной семьей, во всем помогают друг другу, оказались ложью. Никто не предлагал ему помощь. Если ты не ведешь себя как заводной робот, слепо выполняющий любую команду, тебя избивают, и никто даже не заступится. Все твердят о какой-то заботе: «Легион заботится о своих солдатах» – так они все говорят, но на деле все обстоит иначе. Он был отщепенцем на Земле, остался им и среди этих людей, которые требуют того, что он не в силах выполнить.
Иногда он подумывал плюнуть на все и покинуть Легион, отслужить полагающийся ему срок на какой-нибудь стройке в штрафном батальоне. В этом случае ему, по крайней мере, не придется испытывать постоянное давление, запугивание со стороны инструкторов и ехидные насмешки курсантов.
Но если он спасует, то навсегда утратит уважение к себе, погасит гордый блеск в глазах отца. Старик не переживет удара, если узнает, что его сына отправили в штрафной батальон.
Резкая боль – очередной удар шоковой дубинки – заставила юношу подпрыгнуть.
– Ты о чем это мечтаешь, слизняк? – рявкнул капрал Ванек, сверля Антонелли глазами. – Может, я наскучил тебе?
– Н-нет, капрал! – вскрикнул Антонелли, выйдя из оцепенения.
НСО ткнул итальянца еще раз, но разрядом малой мощности, так что тот ощутил лишь легкий зуд в плечах.
– То, что ты натворил, очень и очень скверно, – прорычал Ванек. – Не поставить орудие на предохранитель – такую ошибку я не позволю тебе совершить дважды. Ты понял меня, слизняк?
– Так точно, капрал! – ответ вылился в хрип.
Ванек приподнял дубинку, как бы прикидывая, куда ее лучше приложить, затем опустил и отвернулся от итальянца.
– Хорошо, достаточно пока, – произнес он наконец. – Днем еще немного поупражняемся. Разберите свое снаряжение и стройтесь на обед.
Новобранцы удивленно переглянулись. Капрал имел полное право продержать их на плацу еще как минимум полчаса. После стольких ошибок никто не удивился бы, если бы он терзал их дольше.
Антонелли присел на корточки и начал складывать снаряжение, но Ванек остановил итальянца, коснувшись незаряженной дубинкой.
– К тебе это не относится, Антонелли. Тебе придется задержаться. Нам есть о чем поговорить, – он снова отвернулся. – И ты, Керн… начинай пробежку. Я подам знак, когда будет достаточно.
Рыжеголовый молча кивнул и рванул вокруг плаца, предоставив остальным разбираться с его МЕКом и боевым шлемом.
Когда все ушли, Ванек заговорил спокойным, почти сочувствующим голосом.
– Послушай меня, Антонелли, – медленно начал капрал. – И послушай внимательно. Я знаю, что тренировочный процесс нелегок. Мне также известно, что ты стараешься не меньше других. Но по-прежнему совершаешь ошибки – глупые ошибки, – от которых следовало избавиться в течение первой недели обучения. Обычно я воспитывал тебя вот этим, – он многозначительно помахал дубинкой. – Ты получал несколько синяков, и боль не давала тебе забыть, что надо стараться делать все лучше. Так мы постепенно двигались вперед. Но теперь я вижу, что это плохо помогает. Тогда вопрос следует поставить так: «Что может побудить тебя к действию?».
