– Шофер и пассажир не в клинике.
– А где?
Я уставилась на Раису. И как сказать ей
правду? Внезапно Каретникова стекла на диван.
– Он чего? Помер?
– В автомобиле нашли два трупа,
мужских, – пролепетала я, – без документов, но, может, ваш муж и не в
морге, вдруг…
И тут Раиса удивила меня. Побелев, словно
бумага, она молча встала, открыла ящик буфета, порылась в нем и достала
бордовую книжечку вкупе с пластмассовой карточкой.
– Дома он все оставил, – тихо сказала
она. – Где Витька лежит, знаешь?
Я вытащила бумажку.
– Вы только успокойтесь. Сейчас позвоним в
отделение дежурному и все выясним.
Раиса молча наблюдала, как я веду переговоры с
милицией.
– Слышь, – попросила она, когда я
повесила трубку, – ты со мной съезди, а? Страшно одной.
– Конечно, одевайся.
Раиса побежала в коридор, а я осталась тупо
сидеть на диване. Внезапно из другого конца квартиры раздались грохот и вскрик.
Ноги понесли меня на звук. У Каретниковых было две комнаты. Вторая служила
спальней. Я ворвалась в нее и увидела Раису, лежавшую на полу.
– Господи, что случилось?
Хозяйка застонала и села.
– Поскользнулась. Дорожка подо мной поехала.
Сколько раз хотела убрать ее, да руки не доходили. Хорошо хоть ничего не
поломала.
– Встать можешь?
– Ща, – проскрипела Раиса, –
попытаюсь.
Кряхтя и охая, хозяйка сгребла ноги в кучу, я
попыталась помочь ей, наклонилась и увидела возле тумбочки что-то непонятное,
квадратное, ярко желтевшее на полу. Я схватила предмет и положила на ночной
столик.
– Что нашла? – спросила Рая.
– Не знаю, – я машинально поглядела.
– Пряжка, – резюмировала Раиса, –
только от чего? Для ремня маловата будет.
Я взяла крохотный кусочек металла и повертела
его в руках. Действительно, маленькая, почти кукольная пряжка. Точь-в-точь
такая украшала туфли Галки, когда я везла ее к экстрасенсу.
До морга мы добрались быстро, все-таки вечер,
машин меньше. Раиса вела себя спокойно, даже попросила:
– Радио включи, а? С музыкой веселей.
Неожиданно в моей душе поселилась жалость к
незнакомому Виктору. Похоже, жена совсем не расстроена его смертью, небось
испытывает облегчение, узнав, что больше не надо будет заботиться об
алкоголике. Грустно это, прожив много лет с человеком, не проявлять никаких
эмоций, узнав о его кончине. Честно говоря, я боялась, что нас сейчас заведут в
зал, уставленный каталками, сдернут с одной простыню… Хорошо бы не упасть в обморок.
Вид тела, которое покинула душа, пугает.
Но молодой человек в нежно-зеленом халате,
абсолютно трезвый и безукоризненно воспитанный, включил компьютер и прочитал
нам описание особых примет.
– Коренные зубы отсутствуют, на левом
предплечье шрам от ожога.
– Это его шампуром сосед на даче
приложил, – напряженным голосом пробормотала Раиса, – еще на
щиколотке отметина имеется, круглая, а на правой ступне порез длинный. Витька
на днях на осколок наступил.
– Точно! – воскликнул юноша. – Фото
глядеть станете?
Раиса кивнула. На экране возник снимок, я
зажмурилась, не хочу видеть труп.
– Витя, – прошептала Рая, – Витя.
– Водички хотите? – заботливо
поинтересовался парнишка. – А второго знаете? Гляньте!
– Нет, – вдруг слишком громко ответила
Рая, – впервые вижу!
– Все, все, – воскликнул парень, –
убрал!
Я открыла глаза, на мониторе мирно светилась
заставка – черное небо, усеянное звездами.
– Документы принесли? – деловито
осведомился парень.
Раиса кивнула.
– Давайте.
Каретникова протянула служащему паспорт, я
сидела, стараясь не шевелиться. Юноша кивнул и ушел. Мы остались вдвоем.
– Ты меня назад отвезешь? – неожиданно
спокойно поинтересовалась Раиса.
– Конечно, – зачастила я, – не
волнуйся. Хочешь, я останусь с тобой, пока кто-нибудь из родственников не
подъедет?
Раиса пожала плечами:
– Мои все поумирали, а у Витьки только сестра
осталась, горькая пьяница, я ей даже и звонить не стану, позор, а не баба,
перед людьми стыдно станет. Лучше подруг позову.
Послышались бодрые шаги, и в комнату вошел
служащий морга. Началось оформление документов, процедура заняла примерно час,
потом парень деловито осведомился:
– Вещи возьмете?
– Какие? – испуганно спросила
Раиса. – Они же горели.
Медбрат вытащил бумагу:
– Нательный крестик белого металла, кроссовки.
А также сумка поясная из кожзама черного цвета.
– Ботинки можно тут оставить? – слабым
голосом осведомилась Каретникова.
– Тогда акт подпишите, – парень
равнодушно-спокойным жестом пододвинул к Раисе листок. – Вот здесь внизу и
в углу, число поставьте. Сумочку нести?
– Да, – кивнула Рая, – там ключи
его.
Медбрат снова ушел.
– Вот придумали, – пробормотала
Раиса, – одежду отдавать! Кому она нужна!
Я пожала плечами:
– Наверное, правила таковы, санитар обязан
спросить, люди-то разные, вдруг кто скандалить начнет.
Скрипнули плохо смазанные петли, медбрат
положил перед нами небольшую обгоревшую сумочку, прикрепленную к ремню:
– Проверьте содержимое по описи.
Раиса снова побледнела и умоляюще посмотрела
на меня:
– Слышь, глянь ты!
Мне тоже отчего-то стало не по себе, но делать
нечего, пришлось открыть «молнию». Внутри не было ничего необычного: два ключа
на железном колечке, портмоне и початая пачка сильно мятой жвачки.
– Деньги пересчитайте, – велел юноша.
Я раскрыла кошелек и стала перебирать купюры.
Раиса сидела, отвернувшись к окну.
– Пятьсот долларов, – сообщила я.
– Что?! Тут кошелек? – вскрикнула Рая,
повернувшись ко мне. – Сколько?!
Я показала ей зеленые бумажки и повторила:
– Полтыщи американских рублей.
– Откуда?
– Понятия не имею, – растерялась
я, – они там лежали, внутри.
