– Нет, неверно. Вы плохо слушали вопрос, речь
идет о птичках, а не о длинноухих, и Киркоров, безусловно, крайне талантливый и
яркий певец, но тут совсем ни при чем.
– Следующий звонок, Миша!
– Ну ваще-то, – загудел невидимый
юноша, – сложняки у вас постоянно! Всем билетик на Луиса охота!
– Луис не трамвай, – не утерпела
я, – на него билеты не продают, речь о концерте, если знаете, о каких
птичках балет, то прошу!
– Так воробьи!
– Нет!!! – заорала я. – Слушайте
подсказку: они белые и черные.
– Пингвины, штоль? – озабоченно спросил
Миша.
Вы мне не поверите, но никто из дозвонившихся
до эфира людей не мог правильно ответить. Я наслушалась различных вариаций на
тему. Слушатели припомнили всех: попугаев, орлов, колибри, ворон, сорок,
голубей. Один парнишка даже сказал:
– Птица-секретарь.
Когда до конца эфира осталось чуть больше
шестидесяти секунд, я наконец услышала долгожданное:
– Лебеди!
– Ура, – вырвалось из моей груди, –
абсолютно, стопроцентно верно! «Лебединое озеро». А теперь имя композитора?
– Ну, – осторожно протянуло милое
сопрано, – кажется, Маяковский!
– Нет, он был поэт.
– На «ский» тоже заканчивается.
– Верно, – ободрила я девушку. –
Ну-ка, что вы любите пить по вечерам, а?
– Водковский! – заорала девица. – Ну
точно! Водковский!
Я лишилась дара речи, но тут очень кстати
сначала зазвучала тихая музыка, а потом бодрый голос речитативом завел:
– Новости спорта.
Мне снова не удалось вовремя «вылететь» из
эфира. Без всякого напоминания я выключила кнопку, повернулась и локтем сшибла
оставленную кем-то открытую бутылку «Святого источника». Вода потекла по
джинсам. Дверь в студию распахнулась, влетел парень, он схватил «уши» и
брякнул:
– Чего сидишь, топай давай, ща мой эфир. Ну ты
даешь! Воды налила, хорошо не коротнуло, ну раззява!
Я выползла в холл. Из другой двери высунулась
режиссер:
– Молодец!
– Ужасно!
– Меня Ликой зовут, – прищурилась
тетка, – ты шикарно держалась! Прямо здорово! В другой раз только имей в
виду, у нас аудитория молодежная, с ней надо разговаривать попроще. Ну типа,
как Луис!
Я горестно вздохнула:
– Попытаюсь, хотя сей сленг мне не слишком
знаком.
– На, – протянула Лика конверт.
– Это что?
– Деньги за эфир, ты же внештатница, поэтому
каждый раз станешь получать.
Я заглянула внутрь и ахнула:
– Ой, да тут целая куча денег!
– Сто двадцать пять долларов в рублевом
эквиваленте! Это за неделю!
Я пришла в полный восторг. Отличная цена всего
за пару часов мучений. Надо, пожалуй, найти учителя речи тинейджеров.
– Ты в другой раз памперсы в эфир
надевай, – хихикнула Лика.
– Я просто воду пролила, – пояснила я,
ощущая, как мокрые джинсы противно липнут к ногам.
Лика фыркнула и попрощалась со мной. Я
побежала вниз. Сейчас накуплю всем подарков!
Войдя в квартиру, я наткнулась на Лизу и
протянула ей диск:
– На.
– Это что?
– Игрушка.
– Спасибо, – кивнула девочка. – Ты
разбогатела?
Решив слегка попрактиковаться в разговорной
речи, я кивнула:
– Набашляла хрустов.
Лиза вытаращила глаза:
– Эй, Лампа, ты чего?
– Набашляла хрустов. Так говорили у нас в
консерватории студенты, которые, несмотря на строжайший запрет ректора,
лабухали по кабакам. Вы теперь по-другому выражевываетесь?
Лиза скорчила гримасу:
– Лампудель! Это отвратительно! Так в нашей
школе никто не разговаривает.
– Да? – с сомнением спросила я. – А
как надо? Научи, пожалуйста! То-то я Луиса не поняла! Увы, я безнадежно отстала
от жизни!
– Ты слушала Луиса?!
– Ну, в общем и целом как бы сказать…
– Жуть! Никому не рассказывай!
– Что, так стыдно?
– Отвратно. Имей в виду, от Луиса балдеют
только те уроды, которые наслаждаются радио «Бум»!
Я заморгала, но все же выдавила из себя:
– Оно такое плохое?
– Отстой для безголовых чурбаков, –
пояснила Лиза. – А уж ведущие у них! Ну прямо тушите свечи. Если девушка
признается, что она наслаждается «Бумом», ни один приличный человек с ней не
станет иметь дело.
– А если она там работает диджеем? –
решила уточнить я. – Пару раз в неделю, внештатно? Тогда как?
Лиза скривилась:
– Знаешь, в этом случае ей остается только
застрелиться! Нормальный человек на «Бум» не пойдет! Ты деньги-то где
раздобыла?
Понимая, что правду нельзя говорить ни в коем
случае, я промямлила:
– Ну, нам с Федорой клиент попался.
– Поздравляю, – обрадовалась Лиза. –
А чего, опять пропавшую болонку искать надо?
Я посмотрела в ее большие, наивно распахнутые
глаза. Нет, похоже, Лизавета не издевается, она просто вспомнила, как в
сентябре прошлого года к нам обратилась бабуся, потерявшая собачку.
– Нет, – мирно ответила я. – На этот
раз речь идет о женщине, убежавшей от мужа к любовнику.
Глава 10
Утром мне совершенно не хотелось вставать,
неожиданно резко похолодало, пошел дождь. Я натянула на себя одеяло, зевнула,
повернулась и увидела прямо перед носом наглую Мульяну. Без всякого стеснения
мопсиха устроилась передней частью тела на моей подушке, для хозяйки остался
лишь один уголок.
Я села.
– Послушай, Муля, это полнейшее безобразие, а
ну уходи отсюда!
Мульяна сделала вид, что абсолютно не слышит
гневных речей, и продолжала сладко посапывать. Ей было на редкость комфортно.
Объемистая задняя часть покоится под уютным пуховым одеялом, передняя лежит на
мягкой подушке. Эх, если бы сюда еще и колбаски принесли!
