– Так не волнуйтесь. Примчится ваш неверный
назад и в ноги упадет! Ванда ни разу не ошиблась, мне прямо жутко делается,
когда я подумаю, какую она власть над людьми имеет. Кстати, завтра может
местечко найтись. Погодите.
Рита схватила трубку, набрала номер и бойко
затараторила:
– Елена Ивановна, вы еще болеете? Это Рита от
Сокирко. Ну выздоравливайте скорей. Значит, завтра к Ванде прийти не сможете?
Ладно.
Трубка легла на стол, Рита потерла друг о
друга узкие ладошки.
– Вон как все классно устроилось. Елена
Ивановна пока гриппует, я ее место вам отдаю. Завтра в полдень сможете?
– Без вопросов. Только куда ехать?
– Сюда, – пояснила Рита, – Ванда
принимает только тех, кого я лично привожу.
Глава 24
Очень довольная собой, я отправилась на радио
«Бум». Значит, Галка задумала какую-то аферу. Похоже, эта Ванда специалист по
крупным неприятностям, мастер спорта по гадостям, а Сорокина, если ей
показалось, что кто-то решил ее обидеть, ни секунды не колеблясь, растопчет
несчастного в пыль. Похоже, Галка ходила к ведьме. Так, теперь нужно раскрутить
Ванду на разговор и выяснить, что взбрело в голову Сорокиной, ведь именно эта
информация и поможет прояснить судьбу моей вздорной подруги.
В холл перед студией я влетела, напевая от
счастья: лед тронулся, скоро я узнаю все! Ай да Лампа, ай да молодец!
– Влюбилась, что ли? – пробормотала
тетка, сидевшая в кресле.
– Ну… так весна на дворе.
– Скорее африканское лето, – вздохнула
она, – ты новая ведущая музыкальной программы? Евлампия Романова? Это тебя
Крюков уговорил в эфир выйти? Он тут носился, словно ему хвост подожгли!
– Почему? – удивилась я.
Женщина хихикнула:
– Сам раньше у микрофона сидел, потом ему
предложили перейти в другое место, а редактор уперся: приведи замену, иначе
трудовую книжку не отдам. Крюков неделю на моих глазах телефон обрывал, потом
обрадовался, чуть ли не плясать начал. Прихожу на службу, а он носится тут
счастливый и покрикивает:
– Нашел наконец дуру! Сядет вместо меня! Из
моей груди вырвался вздох. Теперь понятно, отчего Крюков предложил мне работу,
небось шел по записной книжке и добрался до буквы Р.
– Давай знакомиться, – неслась дальше
тетка, – я Антонина, мы с тобой сегодня в паре.
– Но у меня на прошлом эфире была Лика!
– Мы меняемся, сегодня я. Значит, так. В гости
приглашен Мухромаддазин Шалмидандахович Кургманленбиков.
– Кто? – чуть не упала я.
– Мухромаддазин Шалмидандахович
Кургманленбиков, – без запинки оттарабанила Антонина.
– Господи! Я же не сумею это выговорить!
– Запросто, – успокоила Тоня, –
полно времени до эфира, садись и учи! Вот! Держи!
Я схватила бумажку, которую протянула мне
Антонина. Мухромаддазин Шалмидандахович! С ума сбеситься! Да еще милая такая
фамилия – Кургманленбиков.
И я опять попаду впросак со своей правильной
литературной речью. Небось этот, назовем его для краткости МШК, этакий отвязный
парень азиатской наружности, весь в наколках и с серьгой в ухе. Эх, надо
спросить у Тони, чем он занимается? Ну там, композитор, певец, а может, плясун?
Хотя последнее вряд ли. Передача рассчитана на современных подростков, им
балет, как говорится, по барабану. Впрочем, есть же и эстрадные,
высокопрофессиональные коллективы: «Тодес», «Рецитал»… Может, он оттуда? О чем
с ним лучше поговорить, а?
Я потянула тяжелейшую, словно склепанную из
свинцовых плит, дверь. Сейчас расспрошу Тоню. Но за пультом сидела крохотная
девчонка в джинсовой бейсболке. На левом предплечье у нее виднелась яркая
наколка.
– Исчезни, – рявкнула она.
– А где Тоня?
– Жрать пошла, ее эфир следующий.
Я выпала в холл и попробовала повторить имя
гостя. Насреддин… нет, Махмудабин, снова не то… Маркисавалдин!
Я глянула на бумагу. Ничего подобного! Парня
зовут Мухромаддазин. Просто аут. Может, наплевать на отчество, да и в эфире
«Бум» оно просто ни к чему. Заметано, учу лишь имя. Представлю его один раз
полностью, в самом начале, прочитаю это совершенно непроизносимое сочетание
звуков по бумажке, и хорош. Дальше буду величать его просто Махмуддин. Нет,
Магомеддин, впрочем, снова неверно, Нихмареддин! О, боже, он Мухромаддазин.
Твердя про себя безостановочно имя гостя, я
постучалась в комнату с табличкой «Диджейская».
– Кто там такой сильно вежливый? –
донеслось изнутри. – Вваливайся.
Я заглянула внутрь:
– Можно?
Два мальчика и девочка, одетые словно
воспитанники детского дома советских времен в одинаковую одежду, повернули
взлохмаченные головы. Собственно говоря, то, что они разнополые, я сообразила
не сразу. Прически у диджеев были идентичные: торчащие вверх перепутанные
волосы. Плечи обтягивали черные майки, бедра – сильно потертые, кое-где рваные
джинсы. И лишь при взгляде на обувь становилось понятно, в этой компании есть
девушка, ее кроссовки были значительно меньше тех, что носили парни.
– Ну и чего надо? – буркнула девица.
– Видите ли, я ваша новая коллега, веду тут
теперь музыкальную программу.
– С чем тебя и поздравляю, – заржал один
из парней, – добро пожаловать в отстой.
– Так вот, – обрадовалась я, –
насчет отстоя. Понимаете, в прошлый раз я провалила передачу.
– Слышь, – пришла в негодование
девица, – каркай быстрее, у нас чуток времени на отдых выпало, неохота его
на колокольчики с тобой тратить.
– Уж извините…
– Валяй дальше, да не тормозись!
– Я не умею по-вашему разговаривать.
– И фиг бы с этим.
– Да нет! Слушатели меня не понимают!
Парни снова загрохотали, а девочка обозлилась
окончательно.
– Че надо? Фыркай живее.
– Напишите слова.
– Какие?
– Ну, ваши, сленговые, такие, чтобы слушатели
меня за свою приняли!
Секунду девчонка молчала, потом хрипло
рассмеялась.
– Во прикол!
– А че, Ленк, – сказал один из
парней, – меня вставляет, пусть малюет.
– Ну, пенка, – веселилась Лена, –
слышь, Мотя, притарань бубнилово, в глотке сушняк.
– Ща, – кивнул наиболее лохматый юноша и
ушел.
