– Чудесно, а сам? – Нормально. Вот,
женился!
– На Тине? – не утерпела я.
Леня кивнул:
– Естественно, мы любим друг друга. Да она
сейчас подойдет, за кофе побежала.
Мне стало совсем нехорошо, встречаться с Тиной
мне хотелось еще меньше, чем с Сорокиным. Но, не зная, каким образом уйти, я
продолжала топтаться у тележки.
– Мама умерла, – неожиданно тихо сказал
Леня, – недолго на нарах мучилась, сердечный приступ, в минуту ушла.
– Не захоти она извести Галку, сейчас бы
жила, – внезапно вырвалось у меня.
Леня покраснел:
– Галина первая задумала гадость, мы только
решили ей отомстить!
– Мы? – повторила я за ним. – Ты что
имеешь в виду?
Глаза Сорокина заметались по сторонам:
– Ну, в смысле мама, я машинально так сказал,
«мы»! Имея в виду маму, я всегда говорю «мы»… такая привычка.
Я перестала слышать его бормотание. Вот оно
что! Конечно же, Леня был в курсе аферы, задуманной матерью и Тиной, и не
случайно он в роковой день убийства Гали, в выходной день, отправился на
работу. Как же я не догадалась об этом раньше! Ай да Ирина Глебовна! Ни одним
вздохом, ни одним взглядом не дала понять об участии сына в подготавливаемом
убийстве ненавистной Гали.
– Чего стоишь словно пень? – раздался за
спиной злой, грубый голос.
Я обернулась. К тележке Лени приближалась
Тина.
– Давай двигайся к кассе, – раздраженно
вымолвила она, – времени нет тут прохлаждаться.
Сорокин посмотрел на жену ненавидящим
взглядом, и я вдруг поняла: его жизнь тяжела и практически беспросветна. Тина,
великолепно знающая об участии в афере Леонида, наверное, заставила его
жениться на себе. Скорей всего, Сорокин и рад бы избавиться от супруги, но она
цепко держит его в лапах, может, шантажирует или просто грозится рассказать, в
случае развода, всю правду милиции.
– Лампа! – удивленно воскликнула
Тина. – Сколько лет! Давненько не встречались. Ты тут тоже отовариваешься?
Хорошее место, все есть и недорого. Во, никогда не пробовала? Классная штука!
Готовится в секунду и вкусно. Мы с Сорокиным любим. Правда, Ленечка?
Самым волшебным образом из голоса Тины исчезла
злоба, и она, изображая из себя любящую жену, чирикала сейчас словно райская
пташка. Я уставилась на упаковку «Золотого Петушка», которой вертела перед моим
носом Тина.
– Возьми на пробу, – бился в ушах ее
пронзительный дискант.
Следовало бы оторвать язык от нёба и сказать
что-нибудь типа: знаю, сама давным-давно жарю грудки в кляре на ужин, но слова
словно заморозились.
Я просто онемела.
– Я ничего не знал! – внезапно воскликнул
Ленька. – Ей-богу! Я тут ни при чем! И вообще, она первая начала!
Я оттолкнула тележку и понеслась к выходу.
– Эй, Лампа, – заорала Тина, – а
продукты?
Звук ее голоса прокатился под потолком
торгового зала и словно кнут упал на мою спину. Втянув голову в плечи и
пригнувшись, я вылетела на улицу, донеслась до парковки, влезла в «Жигули» и
уронила голову на руль. Господи, ну и ситуация! Кто же тут не виноват? Галя?
Она первая пожелала смерти Ирине Глебовне. Леонид? Он хотел избавиться от
докучливой жены и не остановил мать с любовницей, когда те принялись
осуществлять задуманное. Ирина Глебовна и Тина? Так они преспокойно заплатили
убийцам. Сильно сомневаюсь, чтобы старуха и моя бывшая подруга были настолько
глупы, что полагали, будто тут сработают некие потусторонние силы. Скорей
всего, они хорошо понимали: Галю попросту убьют. Алиса? Но она ни на секунду не
пожалела маму. Получается, что виноваты все: злые, жадные, трусливые…
Я сидела в «шестерке», пытаясь прийти в себя.
Нет, не стану сейчас размышлять об этом, потом, завтра, через неделю, спустя
месяц, год, десять лет, только не сегодня.
Внезапно руки перестали дрожать, и я повернула
ключ в зажигании, надо ехать домой, там Лиза, Кирюшка, Сережа, Катюша, Юлечка…
Там нагло ворует со стола печенье Ада и тихонько прудит на коврик в ванной
очередную лужу Муля. Там громко лает Рамик и недовольно ворчит Рейчел, а в
аквариуме, надувшись, восседает жаба. Там тепло и уютно, там никто не хочет
никого убивать, там скоро поставят елку, потому что в город вот-вот придет Новый
год.
Неожиданно я улыбнулась. Елка! Вам ведь,
наверное, интересно узнать, куда подевался Юра?
Волков прожил у нас целый месяц,
безрезультатно пытаясь добраться до Тимирязевской академии. В конце концов
Сережка пожалел мужика и, отпросившись с работы, отвез его по нужному адресу.
Назад Юра вернулся чернее тучи, волоча за собой несчастную елку.
– Что случилось? – испугалась я.
– Ни одного жука нет, – чуть не заплакал
Волков, – куда они подевались? Так берег их, от сквозняков прятал.
Я, как могла, стала утешать лесника, но Юра
только больше мрачнел, слушая мои речи.
– Меня народ отправил, – расстраивался
он, – денег мне собрал! А я! Не оправдал доверия. Хотя… вот что странно!
– Что?
– Смотри, видишь внизу зеленые побеги?
Я присмотрелась.
– Да.
– С чего бы сухому дереву ожить? –
задумчиво протянул Юра и, повернувшись к вешалке, начал стаскивать
ботинки. – Никто его не поливал.
Я тоже удивленно рассматривала елочку.
Действительно, почему она ожила? И тут Рамик, обнаглевший до крайности, задрал
заднюю ногу. Я стала тихонько шлепать его полотенцем, но двортерьер не
собирался прерывать процесс, и тут Юра обернулся.
– Извини, – замямлила я, – он всего
лишь собака! Увидел дерево, ну и… уж прости!
Юра схватил меня за плечо:
– Он часто этим занимается?
– Рамик нет, – честно ответила я, –
а вот Муля с Адой постоянно.
– Ура! – завопил Юра и запрыгал по
прихожей. – Вот оно, волшебное средство! Ясно теперь, по какой причине
жуки удрали, а ствол заколосился. Все, еду домой, скорей!
– Как же ты собираешься бороться с короедами? –
осторожно спросила я.
– Очень просто, – ответил Юра, – у
нас в каждой избе по три-четыре собаки живут, купить им всем пива и в лес!
