— Боло Марк XVIII не входят в число последних военных разработок. С Марк XXIV у этих тварей будет побольше проблем.
Фитцсиммонс вздохнул:
— Я не собираюсь обсуждать с вами силы и слабости Боло, лейтенант. Я никогда не видел и не слышал ничего подобного тому, с чем мы здесь столкнулись. Мы прогнали несколько компьютерных симуляций, и они показали, что нам понадобится больше Боло, чем имеется во всем Скоплении, только для того, чтобы противостоять захватчикам, не говоря уже о том, чтобы их победить. А теперь, — с выражением человека, сказавшего все, что хотел по данному вопросу, добавил Фитцсиммонс, — я и мой штаб хотели бы услышать, что произошло с вами и вашим пилотом, когда вас сбили.
В течение следующего получаса или около того Донал описывал все увиденное и пережитое, включая близкий, даже слишком близкий, контакт с двумя ходунами на берегу. Особенно их заинтересовали подробности подлета «Молнии» к планете и то, каким образом Кэти удалось прорвать блокаду пришельцев.
— Я не знаю точно, — повторил он уже в пятый раз, когда один из адъютантов спросил его о возможном верхнем пределе скорости кораблей противника, осуществлявших блокаду планеты. — О таких вещах надо спрашивать капитана Росс.
— Мы уже спросили, — мрачно ответил Фитцсиммонс. Он указал на компьютерный терминал на столе; очевидно, он имел доступ к результатам отчета Кэти где-то в другом офисе. — Но чем больше точек зрения мы услышим, тем лучше. Нам пригодится любая информация.
Донал нахмурился. У Уайд Скай не было флота; по всему Скоплению не наберется больше горсточки канонерок и фрегатов. Знание возможностей кораблей пришельцев ничего…
И тут его осенило.
— Вы планируете эвакуацию, — сказал он. — И вам надо выяснить, как прорвать орбитальную блокаду.
— Хотя бы частичную эвакуацию, — согласился Фитцсиммонс. — Мы, конечно, не надеемся вывезти всех.
— Какова численность населения Уайд Скай? — спросил Донал. — Сто миллионов?
— Слишком большая, чтобы разместить всех на грузовиках и пассажирских лайнерах, это уж точно. Алекси хочет вывезти как можно больше детей и подростков.
— Алекси?
— Алекси Тернер. Она была заместителем директора. — Он покачал головой. — Наш генеральный директор был здесь, когда напали дино. Он полетел обратно в столицу — и его перехватили в воздухе их флаеры. Так что, по всей видимости, она его преемница.
— Понятно. И где она сейчас, майор? Я бы хотел засвидетельствовать ей свое почтение.
Тот кивнул в сторону двери:
— Сейчас она внизу, на главном уровне. Общается в зале собраний с бог знает сколькими делегациями граждан, группами беженцев, лидерами лагерей и так далее. Обсуждают вопросы эвакуации, и, скажу вам, я бы предпочел лучше встретиться лицом к лицу с дино, чем с этой толпой.
Донал улыбнулся:
— Я вас понимаю, сэр.
— У кого-нибудь еще есть вопросы к этому юноше? — спросил Фитцсиммонс, оглядывая своих помощников.
После дружного качания головой и приглушенных «нет, сэр», прозвучавших в ответ, майор отпустил Донала.
— Если поторопитесь, возможно, успеете ее перехватить. Лифт доставит вас в зал собраний.
— Спасибо, сэр. — Донал отдал честь, развернулся и вышел из офиса.
«Похоже, — думал он, — Фитцсиммонс оценивает сложившееся положение более серьезно, чем мое начальство на Мюире. Интересно, связано это с его характером или с близостью захватчиков».
Зал собраний оказался огромной аудиторией на первом этаже центральной башни, крытым стадионом под голубым транспластиковым куполом, который пропускал лучи утреннего солнца, но задерживал тепло. Трибуны, по оценке Донала, могли вместить несколько тысяч человек, и они уже были заполнены.
Ha центральной сцене зала размещалась круглая приподнятая платформа с установленным на ней столом и голографическим проектором. Престарелый, седовласый мужчина обращался к залу с видом немного уставшего университетского профессора, читающего лекцию.
— Пока что мы чрезвычайно мало знаем об этой расе, — говорил он, когда Донал проскользнул в помещение.
Его голос, усиленный электроникой, звучал сильно, но немного болезненно. Выгнутый двухэтажный настенный экран, установленный позади подиума, увеличивал изображение мужчины до титанических пропорций; в самом низу экрана полуметровыми буквами было написано имя и ученая степень выступавшего: доктор Улисс Голдман, профессор ксенософонтологии, университет Уайд Скай в Гэллоуэе.
— Все, что мы о них знаем, — продолжал Голдман, — было выяснено при осмотре нескольких тел, вытащенных из-под обломков их разведывательных машин, сбитых нашими истребителями, а также из радиообмена их десанта с основным флотом, частично расшифрованного нами при помощи Искусственного Разума университета, прежде чем Гэллоуэй был захвачен и уничтожен. Мы знаем, что они называют себя «Малах» и что их общество имеет строгую военную иерархию. Неизвестно, является ли такая структура общества прямым отражением их культуры, или же мы пока имели дело только с их армией.
Итак, пришельцы называют себя Малах . Докладчик произнес это название на немецкий лад, превратив окончание слова в мягкий гортанный звук. Знание их имени делало врагов менее безликими. Слово «дино», которое употреблял Фитцсиммонс, было рассчитано скорее на то, чтобы преуменьшить силы врага, заставить угрозу казаться более управляемой.
Но Донал хотел знать, кто они такие на самом деле. От полной и объективной истины могло зависеть существование Конфедерации.
— У нас есть несколько изображений, — сказал Голдман, положив руку на панель управления проектора, — которые могут дать нам некоторое представление о том, с чем мы столкнулись.
Прозрачный купол резко потемнел, погружая аудиторию в полутьму, и по толпе пробежало нервное хихиканье. Когда Голдман включил проектор, над столом возник столб голубого света. Донал нагнулся вперед в своем кресле, впившись взглядом в фигуру, изображение которой дублировалось на большом экране за спиной лектора. Фигура эта была… тревожащей.
Существо, похоже, принадлежало той же эволюционной генолинии, что и некоторые хищные динозавры, жившие на древней Земле сто миллионов лет назад. В масштабе трехмерного экрана оно было около двух метров высотой… при встрече ему бы пришлось смотреть на Донала сверху вниз. Двуногое существо, похожее на большую птицу, с туловищем, наклоненным параллельно земле, с кнутообразным, уравновешивающим вес тела хвостом. Чешуйчатые челюсти хищника, с острыми как бритва, загнутыми назад зубами, складывались в кровожадную ухмылку. С верхней безгубой челюсти свисали, как запущенные усы, пучки красновато-розовых усиков, каждый толщиной с указательный палец Донала. Плоская драконья голова с четырьмя большими горящими красными глазами, в которых чернели вертикальные зрачки, была крупной и, несомненно, вмещала объемистый мозг. Не две, а целых четыре руки присоединялись к сложному комплексу плечевых мышц, уходивших под складки шеи, — две меньших руки наверху, с нежными четырехпалыми ладонями, две побольше внизу, массивные и мускулистые, приспособленные скорее для разрывания и терзания, чем для точных манипуляций. На руках и ногах виднелись впечатляющих размеров когти — серповидные ножи, спрятанные в кожистых подушечках на запястьях и лодыжках и предназначенные природой для того, чтобы вцепляться в добычу, калеча ее на бегу. Окраска существа завораживала: по его телу, темно-зеленому сверху и бледно-золотому внизу, шли яркие рубиново-красные полоски, которые оттеняли чешуйки, блестевшие на свету, как драгоценные камни. Существо было потрясающе красивым; каждый изгиб и каждый мускул тела были предназначены для преследования и убийства.
