— Впрочем, свои семейные разборки сами разгребайте, — невозмутимо продолжал Леденцов. — А я, раз ты теперь у нас представитель, вкратце поведаю то, что уже знает твой отец. В принципе, мы догадываемся, кто похитил Наталью Сотникову.
— Что?! — Димка вскочил, едва не перевернув стол. — Какого черта ты тогда сидишь здесь, а не пытаешься ее…
— Сядь, сосунок! — рявкнул Шрам, мгновенно побагровев до свекольного цвета. — Сядь и слушай, не отнимай у меня время.
— Димон, прекрати истерику, — укоризненно вставил и Федор. — Держи себя в руках.
— Так вот, мы знаем, кто похитил, но мы не знаем, где их искать.
— Кого их?!
— Тише, пацан! Прикрути звук, эта информация не для посторонних ушей. И вообще, еще раз вякнешь громче, чем нужно, и будем общаться у меня в кабинете, но уже после того, как я разгребу свои текущие дела, а это может затянуться на весь день.
Димка медленно опустился на стул, бледный и напряженный, как взведенная пружина.
— Хорошо. Я слушаю.
— Другое дело. — Шрам больше не усмехался, он был предельно серьезен. — Кротов, папиросой не угостишь?
Федор с готовностью выщелкнул две папироски из кармана кителя, закурили. Над столом поплыли клубы вонючего дыма, но Димка, против обыкновения, даже не поморщился. Он сейчас ничего не замечал — ни запаха дыма, ни вкуса чая.
— Начну по порядку. — Леденцов отодвинулся от столика и закинул ногу на ногу, принимая расслабленную позу. — У девушки подозрение на «быстрянку». Твой отец знал об этом, именно поэтому ею должны были заняться опытные медики с Таганки. Думаю, тебе известно, что здесь у нас находится Исследовательский центр. Не перебивай, пока не закончу. — Шрам предостерегающе выставил указательный палец, заставив Димку прерваться на полуслове. — Так вот, «быстрянка». Несколько единичных случаев этой странной болезни за последний год были замечены на самых разных станциях метро, но массовых вспышек еще ни разу не наблюдалось. На фоне и без того обширного букета проблем и болезней, которыми страдают люди в метро, «быстрянкой» можно было бы пренебречь — за последний год от нее пострадало не больше двадцати человек. Но проблема в том, Дмитрий, что все носители этой болезни или умирают раньше, чем до них добираются наши медики, или бесследно исчезают. У руководства есть подозрение, что действует тайная организация, по каким-то причинам устраняющая или похищающая таких людей.
— Устраняющая? — голос Димки предательски дрогнул.
— Да, не буду скрывать, шансов мало. Никого из тех, кого они похищали, нам найти так и не удалось. Но все же мы не теряем надежды. Двое-трое суток у нас еще есть, пока «быстрянка» не сделает свое черное дело.
— А в чем суть болезни? — Кротов нервным движением стряхнул пепел в жестянку на столике и стрельнул в Шрама из-под стекол очков не на шутку взволнованным взглядом. — Она заразна? Мы же ехали рядом с Наташкой…
— Нет, вирусный носитель «быстрянки» выявить не удалось, — Шрам успокаивающе покачал головой. — Это что-то на генном уровне, поэтому для окружающих не заразно. Не сцыте, салаги.
— Фу-у, черт! — облегченно выдохнул Федор.
— Протекает болезнь в две стадии, — продолжал Леденцов после очередной затяжки. — Условно наши яйцеголовые из Центра назвали их активной и пассивной. В активной стадии у зараженного убыстряется метаболизм настолько, что он начинает жить в ином, ускоренном темпе. Для наблюдателя со стороны такой человек чаще, но меньше спит, двигается быстро и нервно, учащенно дышит, говорит повышенным голосом, у него значительно повышается температура тела вплоть до критического порога — сорок два-сорок три градуса.
— А пассивная? — Димке сразу вспомнилось, какими горячими показались ему пальцы Наташки, когда он взял ее за руку. Но вела она себя не беспокойно, а скорее заторможенно. Что-то не сходилось. Стоп! Она упорно не говорила, не отвечала на простые вопросы. Значит, ее голос к тому моменту уже изменился?
Жалость болезненно стиснула Димке сердце. «Ну за что такая беда свалилась на девчонку, которая за свою жизнь никому ничего плохого не сделала?! И вот откуда вся эта таинственность, все эти долбаные секреты… да лучше бы не знать всего этого!»
— Не гони пешехода впереди дрезины, Дмитрий, — осадил его Шрам. — Я как раз собирался к ней перейти. Так вот, примерно через сутки после активной стадии наступает стадия релаксации с точностью до наоборот. В этот момент носитель, обессиленный предыдущей стадией, вял и апатичен. Затем цикл повторяется. Пока это все, что известно.
— А почему двое-трое суток? Что случится, если не найдем за это время?
— Хороший вопрос. — Шрам усмехнулся. — Дело в том, что с каждым циклом течение болезни ускоряется, и человек просто перегорает от истощения. Она умрет. Если, конечно, санитары не убьют ее раньше.
— Какие еще санитары?!
— Условное название похитителей, принятое для удобства. Я бы назвал их мусорщиками или падальщиками, учитывая, что они связаны с пропажей инфицированных людей. Но с легкой руки Панкратова — санитары. Если не в курсе, обычных волков до Катаклизма называли санитарами леса. Эти звери охотились за больными, старыми, слабыми обитателями лесных массивов, проводили чистку, оздоровляли среду обитания. Видимо, среди нас тоже завелись личности, считающие себя этакими волками в человеческом обличии.
— Санитары метро, мать их! — обронил Федор, впечатленный услышанным.
— И у вас нет никаких зацепок, где искать Наташу? — хмуро поинтересовался Димка.
— Санитары — предельно осторожные сволочи, — сдержанно кивнул Шрам. — Никогда не оставляют следов. Но розыскные мероприятия такого масштаба, как мы предприняли сейчас, тоже никогда не проводились. И Полис, и красные, и Рейх, да и все остальные группировки предупреждены. Сложность в том, что информация не должна просочиться в массы, правду знает только руководство. Иначе быть панике, а паника ведет к бунтам и бессмысленным жертвам. Нельзя убедить всех, что болезнь не заразна. Когда люди и так живут в состоянии непрерывного стресса, то достаточно искры — например, лишний раз произнесенного слова «карантин», попавшего в уши перепуганного насмерть обывателя, как вспыхнет пожар. Я выражаюсь понятно?
Димке очень не нравился этот особист. И не только потому, что тот участвовал в его допросе. От Шрама за перегон веяло жестокостью и беспринципностью, его волновала не судьба какой-то там бауманки, пусть и дочери крупной фигуры в метро, а лишь игры собственной службы. Леденцов был вполне под стать своему начальнику Панкратову, и Наташа для него была всего лишь живцом, на которого он мог поймать каких-то там санитаров. Так что сложновато полностью верить в то, о чем рассказывает такой тип. Но другой информации пока не было. Приходилось брать то, что давали. И еще — сейчас бауманцы не были привязаны к стульям, поэтому Димка не мог больше позволить, чтобы с ними обращались, как с тряпками.
— Другими словами, жизнь Наташи висит на волоске, — подытожил он, неприязненно глядя на Шрама, — а у вас нет ничего, что могло бы помочь в поисках. По-моему, вы переоцениваете силы своей службы безопасности.
