– Не то слово! – вырвалось у него. – Просто лепота!
– Ну что ж, друг мой, – Минута кокетливо улыбнулась, оценив по достоинству вызванное её видом восхищение, полыхавшее в глазах слава, причём её собственные очи сияли ничуть не меньше, – времени у нас до полуночи ещё немало, так что пойдём, покажу тебе мой город. Я всегда выполняю свои обещания.
«Ценное качество, особенно для женщины», – подумал слав. Потом спохватился:
– А ежели Ухарь зайдёт, когда нас не будет, оторви и выбрось?
– Ничего, ежели что и будет передать, то оставит хозяину гостиницы. Бодун исключительно честный малый, я его давно знаю.
– Интересно, а вагоны уже прибыли или нет? – задумчиво проговорил слав.
– Не терпится получить награду за бандюков? – Минута снисходительно улыбнулась.
– Да нет, оторви и выбрось! О людях беспокоюсь! – Слав энергично помотал головой, отметая всякие подозрения в материальной заинтересованности, которая, конечно, имела место – какой же он торгаш, ежели не будет думать о прибыли? Тем более о дармовой? Но портить о себе впечатление он не собирался, а что может подпортить – это он почувствовал, поэтому развивать тему благоразумно не стал.
– Нет, вагоны, как ни странно, ещё не прибыли. То ли Ухарь не рассчитал со скоростью, то ли бандюки ещё что-то с ними сотворили. Остаётся только ждать. Кстати, как я узнала, Махину с нашим махинистом уже послали обратно – навстречу составу. На этот раз Ухарь поехал в компании с целой толпой стражников, так что скучать ему снова не придётся.
– Понятно… – Благуша кивнул. – А тот пакет, что ты прятала в вагоне… Теперь уже можешь сказать, что там было?
Минута укоризненно покачала пальчиком у него перед глазами:
– Эти дела тебя не касаются, Благуша. Пакет я забрала, но что внутри…
– Понял, понял, оторви и выбрось!
– Только не обижайся, хорошо? Это не мои личные секреты.
– Да что ты, Минута, – какие обиды! – искренне воскликнул слав – Я тебе и так до конца жизни буду благодарен за помощь, оторви и выбрось!
– Так уж до конца жизни? – Девица лукаво прищурила свои прекрасные зелёные глаза.
И тут Благуша не удержатся. Стремительно шагнув к Минуте, он обнял её, испытывая сладостное чувство от прикосновения ладоней к нежной девичьей коже, прикрытой лишь тончайшей шелковистой тканью, и запечатлел на её губах крепкий поцелуй. Затем отступил на шаг – полюбоваться результатом. Лично ему ощущения понравились.
Изумлённая его поступком, Минута, казалось, лишилась дара речи и лишь молча смотрела на слава, хлопая длинными ресницами. Затем глубоко вздохнула и медленно, прерывистым от волнения голосом проговорила:
– Больше так… не делай… Не могу сказать, что мне не понравилось, но я же послушница Храма Света, и близкие отношения с мужчинами мне запрещены.
Благуша устыдился, что поддался мимолётной слабости.
– Прости, Минута. Я…
Пальчик девицы лёг ему на губы.
– Молчи. Что сделано, то сделано. А теперь пошли со мной.
Глава двадцать первая,
Дорога, дорога, осталось немного…
Чем меньше знаешь, тем меньше сомневаешься.
Апофегмы
Взмыленный не хуже своих коняг, Выжига тряской рысью подъезжал к огромному, необозримому конусу храмовника, когда дневной свет начал тускнеть. Вечер только-только наступал, животворный Луч бил из вершины чудо-горы ещё почти в полную силу, прожигая лёгкие перистые облака и отражаясь от Небесного Зерцала в Мировой Грани на радость всем живущим на ней, поэтому движение вокруг пока было оживлённым. Пешие путники, телеги, кавалькады и просто одинокие всадники, среди которых затесался и Выжига, растекались по дороге в обе стороны, к столице Простор-домена и от неё. Больше – в храмовник.
Седло уже с трудом удерживало в себе тело, в коем бродила, остервенело кусая всё подряд, зубастая усталость. Особенно муторно ныли бока, ноги и спина. Да и поникшие плечи не желали держать буйную головушку, осоловело глядевшую перед собой. Роскошные усы слава поникли от пота, лицо и одежду покрывала дорожная пыль. Под ним, тяжко вздыхая, рысил гнедой, сзади на привязи тащился серый, напоминая вихляющей поступью накачавшегося выпивоху.
А чуть позади коняг неутомимо чесало его, Выжиги, личное ходячее проклятие, взбивая шлёпками когтистых лап фонтанчики дорожной пыли. Израсходовав все свои предназначавшиеся строфокамилу матюгальники и махнув на него рукой, слав давно не обращал на него внимания. Птица за весь день так и не отстала, но и в руки не далась, бесполезные попытки схватить её за свободно болтающиеся поводья пришлось в конце концов оставить, чтобы не растрачивать силы понапрасну. Правда, пару раз камил сворачивал куда-то в сторону, но потом догонял снова – то ли резвился от непривычной свободы, то ли искал пищу. Выжиге было всё равно.
Даже дивный вид самого храмовника, величественного сооружения Неведомых Предков, потрясающего воображение любого, даже самого нелюбопытного человека, причём не только в первый раз, но и во все последующие (сколько на него ни смотри – всё равно не привыкнешь к этакой мощи), не особенно-то Выжигу и тронул. Что и говорить – храмовник выбрал неудачный момент, чтобы покрасоваться перед путником.
Путнику, мягко говоря, было начхать.
Потому что больше всего на свете ему хотелось только одного – чтобы всё как можно быстрее кончилось. А пока – добраться до Портала хотя бы за несколько часов до полуночи и, ежели Неведомые Предки хоть немного благосклонны к нему, провести эти несколько часов на любой, самой завалящей койке. Потому что после переноса его снова ждала изнурительная гонка, и он не без обоснований опасался, что без отдыха, пусть кратковременного, может её не осилить. Пёсий хвост. Провести целый день в седле без соответствующей подготовки и опыта! Стереть бёдра и задницу о седло чуть ли не в кровь! Да Выжига просто не помнил такого дня за всю предыдущую жизнь – чтобы он так чудовищно уставал.
Поэтому лишь остатки силы воли, помноженные на стремление к заветной цели, заставляли его сейчас продолжать путь. Выжига выругался сквозь зубы, медленно и остервенело. И дал себе клятву, что это путешествие будет для него последним, чем бы оно ни закончилось. Его дело заниматься торговлей, а не познавать особенности мира на собственной шкуре. «Ну Скалец, ну братан недоделанный, лучше тебе не попадаться под руку, когда я вернусь домой…»
Сейчас же его интересовали только три вещи: жратва, сон, Портал. Больше ему в этом домене желать было нечего.
Глава двадцать вторая,
Экскурсия по храмовнику
Странное дело, вдали от дома так и тянет купить что-нибудь ненужное!
Апофегмы
Они вышли из гостиницы и снова прошли мимо Смотрящего Олдя, только уже свернув на другую улицу, как пояснила Минута – в сторону торговых кварталов. Несмотря на обилие уже полученных впечатлений, Благуше по-прежнему было интересно всё, поэтому он вертел головой без остановки, глазея на те чудеса, о которых прежде только слышал или читал. Но ещё больше было вокруг того, о чём он и не знал и не догадывался.
