– Действительно, мы несколько ошиблись, мастер
Адамс, – признал Кокс. – Но у нас в Англии нет таких богатств, как в Японии.
Трудность заключается в том, что как начальник фактории я буду получать здесь
сто пятьдесят фунтов в год, а остальные сотрудники, соответственно, меньше. Вы
сами понимаете, что получится, если вам будут платить больше, чем начальнику
фактории.
– Да, сэр, понимаю, – ответил Уилл, – и я не
хочу проявить неразумность. Сто двадцать фунтов в год, капитан Сэйрис, и я буду
сотрудничать с вами. Но жить я останусь в Миуре.
– Сто двадцать фунтов… – пробормотал Сэйрис.
– Очень разумный подход, – сказал Кокс. – Я
уверен, что ты согласишься, Джон.
Сэйрис вздохнул.
– За эти деньги мы, конечно, потребуем
исключительного права на ваши услуги, мастер Адамс.
– Ну, это уж никак невозможно, – возразил
Уилл. – Я служу принцу, как вам хорошо известно, и в его интересах веду дела с
голландцами, португальцами и испанцами. Они тоже выплачивают мне определённые
суммы за представление их интересов в Эдо. Для вас я с удовольствием сделаю то
же самое. – Помилуй Бог, сэр, – вскричал Сэйрис, вскакивая на ноги. – Вы
мошенник, сэр! Непатриотичный мошенник!
– Капитан, капитан! – одёрнул его Кокс. –
Мастер Адамс, по крайней мере, честен с нами.
– Честен, сэр? Честен? Выудив из нас сто
двадцать фунтов, он заявляет, что мы вправе рассчитывать только на четверть,
или даже меньше, его усердия. Я заплачу сто, и ни пенни больше.
– Ну что ж, – улыбнулся Уилл. – Сто фунтов в
год в подтверждение того, что я всё ещё англичанин.
– Англичанин! Говорю вам, сэр, вы мошенник. И
сдаётся мне, что все японцы – такие же мошенники. А так как мы честны друг с
другом, мастер Адамс, позвольте мне сообщить вам, что я получаю серьёзные
претензии от моих людей из Хирадо относительно поведения вашего слуги – как там
его имя, Кокс?
– Кимура, – пришёл на помощь Кокс. – Но мы…
– О, в этом нет никаких сомнений. Этот человек
надувает наших сотрудников направо и налево, мастер Адамс. И я потребую
возмещения убытков, не сомневайтесь в этом.
Уилл снова наполнил их чашки.
– Сядьте, капитан Сэйрис, и в будущем более
тщательно выбирайте слова.
– Что такое, сэр? Что такое?! – закричал
Сэйрис.
– Слова, капитан Сэйрис, в Японии значат
гораздо больше, чем в Англии. Быть обвинённым в воровстве – значит наполовину
украсть. Что же касается Кимуры, то я доверяю ему полностью. Я уже занимался
дознанием по делу, о котором вы говорите, и уверен в том, что это недоразумение.
Как я уже объяснял, в Японии очень редко используются наличные, тогда как ваши
люди привыкли оценивать всё в деньгах. Если вы предоставите мне это дело, я
позабочусь, чтобы с вашими людьми расплатились сполна. Однако будьте уверены,
сэр, что, если вы надумаете обратиться к закону, я сделаю контрзаявление. Тогда
не только английская голова покатится в пыль, но за нею последуют надежды на
основание английской фактории.
– Боже мой, – проговорил Сэйрис. – Боже мой! –
Он сел. – Чем скорей я унесу ноги из этой несносной страны, тем лучше.
Сочувствую вам, Ричард, от всей души.
– Я научусь обращаться с этими людьми, не
сомневайтесь, – заметил Кокс. – Как видите, мастер Адамс ведь научился. – Да,
но превратившись в одного из них, – проворчал Сэйрис. Сикибу стояла в дальнем
конце крыльца, спрятав руки в рукавах кимоно, насторожённо наблюдая за
спорящими мужчинами.
– Подойди поближе, Сикибу, – позвал Уилл. – Мы
просто обсуждаем дела. Драться мы не собираемся.
Сикибу, приблизившись, поклонилась.
– По правде говоря, мой господин, если
англичане так обсуждают дела, то уж спор их должен быть довольно шумным
событием. Я только хотела сказать, мой господин, что обед готов.
– Тогда идём обедать, – согласился Уилл. –
Джентльмены? – Он повёл их в обеденный зал. – Вы сядьте слева от меня, мастер
Кокс, а вы – справа, капитан Сэйрис.
Англичане последовали его совету. Сикибу
поклонилась им от дверей и опустилась на колени в дальнем конце комнаты – не
для участия в обеде, а лишь для наблюдения за служанками. Она обменялась
понимающим взглядом с мужем, заметив, как торжествующе улыбнулся Сэйрис своему
товарищу, не подозревая о значимости левой руки.
Асока и Айя внесли лакированные столики, по
одному для каждого из мужчин, потом подали миски с рисом, чашки с зелёным чаем,
жаровню с пылающими углями для приготовления сукиями, деревянный поднос с
ломтиками курятины, тарелки соевого творога, рисовые пирожки и, наконец,
маленькие бутылочки с подогретым сакэ и крохотные чашечки для него.
– Поистине, мастер Адамс, это же настоящий
банкет, – восхитился Кокс.
– Я ведь принимаю гостей, мастер Кокс. Когда
мы с женой обедаем наедине, мы обходимся гораздо более простыми блюдами. Чашка
риса, кусочек рыбы, чашка чая – и мы вполне довольны.
– О, я понимаю, что обычно вы ведёте скромный
образ жизни. И всё же я должен признаться, что заинтригован. Когда я гляжу
вокруг – на ваши рисовые поля, на ваш дом, на корабли, ожидающие на якоре в
вашей гавани, на содержимое ваших кладовых, когда я слышу рассказы о вас, о
вашем богатстве и могуществе, о вашем влиянии на сегуна и его отца, я не
перестаю удивляться – как вы достигли всего этого?
– В то время как я – всего лишь простой моряк?
– улыбнулся Уилл. – Сэр, по-моему, эта мысль всё время преследует вас, причём
совершенно попусту.
Уилл взглянул на Сэйриса, но внимание его было
полностью поглощено палочками для еды.
– Что ж, сэр, должен признать, что мне
повезло. Впрочем, я не так уж могуществен, как обо мне говорят.
– В самом деле? Я бы вполне мог назвать вас
министром короля. Разве вы не ведёте все внешние дела страны?
– Я не веду ничего, мастер Кокс. На самом деле
принц Хидетада, как я подозреваю, искренне не любит меня. Просто мне повезло в
том, что я много лет назад оказал принцу некоторые услуги. Тогда между нами
возникло взаимное уважение, и поэтому он пользуется моими советами в некоторых
областях – к примеру, в морском деле, в определённых науках и, конечно, в том,
что касается народов Европы. Но советы испрашиваются и даются исключительно
частным образом.
– Однако голландцы утверждают, что без вашего
благоволения они ничего не могут добиться. Более того, если бы вы не защитили
их перед принцем, их бы давно уже казнили как пиратов.
