Он был на другом берегу реки, и ему придётся
пробираться на север, к броду. Он хлестнул коня, но по мере приближения к воде
приходилось ехать всё медленнее, потому что здесь тоже стояли лагерем отряды,
укрывшись за деревянными надолбами. Самураи толпились на стенах, наблюдая за
ним с подозрением. Тут и там раздалось несколько сигналов тревоги, и даже одна
стрела просвистела над ним. Однако вскоре его узнали, приветствуя радостными
возгласами. Да и он тоже узнал развевающиеся вокруг вымпелы – крест, вписанный
в круг, герб Сацумы.
Группа всадников отделилась от ворот лагеря, и
мгновение спустя они уже окружили его.
– Андзин Миура! – воскликнул Тадатуне. Рядом с
ним был его брат Таматане и другие родичи. Поверх лат они надели меха и, как
всегда, увешаны оружием. – Мы слыхали, что ты погиб.
– Теперь вы можете убедиться в обратном
собственными глазами, – ответил Уилл. – А я слышал, что вы проиграли битву.
Тадатуне рассмеялся.
– Только не Сацума, Уилл. Уж ты-то должен
знать. Но основная армия – да. И всё это может быть лишь временной неудачей. Мы
ждём приказа принца возобновить наступление.
– Да, – сказал Уилл. – Я должен поспешить к
нему, Тадатуне, узнать, какие приказы ждут меня.
– Я провожу тебя до моста. – Жестом Тадатуне
отослал братьев. Теперь его лицо было серьёзно. – То, что ты здесь, Уилл, может
оказаться очень кстати. Но я прошу тебя – поторопи принца с принятием решений.
Мои братья начинают сомневаться, на той ли стороне они сражаются в этом
конфликте. И мой отец, и мой дядя. Ты ведь помнишь – при Секигахаре мы бились
на стороне Тоетоми.
– Вряд ли я это забуду, – ответил Уилл.
Тадатуне натянул поводья.
– Частью условий примирения между моими
сородичами и родом Токугава было то, что мы поклялись в случае нужды выступить
под знаком золотого веера. Мы чтим нашу клятву, Уилл, и мы не были разбиты в
том сражении. Этот западный берег реки удерживали Тоетоми, но мы сбросили их в
воду. Их головы были навалены кучами величиной с коня по всей окрестности.
Мы-то одержали победу. А теперь к нам приходят люди от принца Хидеери и
спрашивают, почему мы сражаемся за Токугаву, когда Тоетоми в случае победы
удвоили бы наши земли. Передай это принцу, Уилл.
– Будь спокоен, – согласился Уилл. – Но
сначала скажи мне, что ты сам думаешь об этом.
Тадатуне заколебался.
– Буду с тобой откровенен, Уилл, потому что я
выражу общее мнение наших людей. Мы хотим, чтобы этот конфликт закончился.
Больше ничего. Победа – тех или этих. Зима – не время для войны. Что же
касается меня, то я всё-таки склоняюсь к Токугаве, потому что это твоя сторона,
Уилл. А Исида Норихаза всё ещё жив.
– Да, – отозвался Уилл. – Мне постоянно
напоминают о моём долге. – Он протянул руку. – Я сделаю так, что мы победим,
Симадзу но-Тадатуне.
Хатамото заколебался, потом сжал ладонь Уилла.
– Это будет великий день, Андзин Миура, когда
мы бок о бок вступим в Осакский замок. Благослови тебя Господь.
– И тебя, – отозвался Уилл, пришпоривая коня.
Уже вечерело, когда он пересёк мост и въехал в
лагерь Токугавы. Здесь он тоже увидел оборонительные бревенчатые частоколы,
выросшие в паре миль от крепости. Хотя солнце клонилось к горизонту, ему стало
интересно, заметили ли его со сторожевых башен Осаки, услышали ли
приветственные возгласы, которыми его встречали из лагерей Мори и Асано,
разбитых к северу от города. Шум они подняли изрядный.
– Стой, – окликнул стражник. – Кто там едет?
– Андзин Миура. – Андзин Миура? – Деревянные
ворота распахнулись, к нему приблизился офицер, недоверчиво вглядываясь в его
лицо. – Андзин Миура! Слава Богу.
– С принцем всё в порядке?
– Да, Андзин Миура. И будет ещё лучше, когда
он услышит о твоём появлении. Мы думали, что ты мёртв.
– Тогда пропусти меня, парень. – Уилл слез с
коня и направился к воротам. – Да позаботься о лошади, она совсем загнана.
Офицер поспешил за ним.
– Андзин Миура идёт! Трубите в рог!
Звук сигнального рога прорезал тишину лагеря,
его подхватили на следующем посту. Воины выбегали из палаток, собирались в
толпу, глазея на Уилла.
– Андзин Миура идёт! – звучало как победная
песнь. – Андзин Миура идёт!
Они кланялись ему – и стражники, и зрители.
Уилл остановился у ворот, ведущих в личный лагерь принца, и поклонился в ответ.
Андзин Миура идёт. Но куда?
Он пересёк мостик, под которым виднелись два
хранителя: чудовище с открытой пастью, символизирующее начало всего сущего, и
гигант с плотно сжатыми губами, означающий конец всего земного, и столкнулся с
Косукэ но-Сукэ.
– Андзин Миура? – Не поверил своим глазам тот.
– Неужели это ты? Но в прошлом году пришла весть о кораблекрушении…
– Мы выбросились на берег, Сукэ, чтобы
заделать течи. Мне просто требовалось время. Поверь, я не призрак.
– Не призрак, Уилл. – Сукэ подбежал к нему и
схватил друга за руки. – Принц улыбнётся наконец. Давно уже не было улыбки на
его лице.
– И за это время многое произошло, – произнёс
Уилл.
– Действительно, многое. И большая часть из
случившегося очень печальна.
– Я слышал об этом. Но недостаточно.
Сукэ поспешил вперёд, расчищая проход через
толпу зрителей.
– Принц расскажет тебе всё, что посчитает
нужным.
Ширмы раздвинулись, и они ступили в прихожую
апартаментов принца. Здесь толпа была ещё плотней. Но он почти никого не
узнавал – это были генералы, а не придворные.
Они остановились у самых дверей палаты
совещаний, по соседству с часовыми, за рядами коленопреклонённых даймио,повернувшихся
к возвышению, на котором сидел сегун – один. Хидетада выглядел усталым и
раздражённым. Все повернулись к вошедшим.
– В чём дело? – потребовал он. – Какие
новости, Сукэ?
– Со мной Андзин Миура, мой господин сегун.
Хидетада вскинул голову, вглядываясь в полумрак.
– Андзин Миура? Я слышал сигналы рога, но
счёл, что это очередная вылазка неприятеля. Андзин Миура? Подойди поближе.
Уилл вышел вперёд и опустился в коутоу перед
возвышением. На его устах трепетал вопрос, который он не решался задать.
