Он развернул коня и поскакал навстречу
завываниям рожков, ведь Токугава тоже видел ущерб, причинённый выстрелом.
Прикрыв рукой глаза от солнца, Уилл вглядывался в башню. Конечно, на крышу
обрушился удар огромной силы, но это была счастливая случайность. Он отдал
приказ командиру следующей кулеврины, и это ядро последовало за первым,
исчезнув во рву. Но на этот раз смешков со стороны Тоетоми не последовало.
– Заряжай! – скомандовал он и поспешил
проверить наводку первого орудия, которое снова опрокинулось. Хуже того: как он
и боялся, в казённой части ствола зазмеилась трещина. Уилл в задумчивости
потянул себя за бороду.
– Тогда только эти три, – распорядился он.
– Но они тоже долго не выдержат, мой господин
Миура, – запротестовал командир батареи. – И вот тогда-то Тоетоми возрадуются.
– Всё равно. Мы должны подчиниться приказу
сегуна, – сказал Уилл. Хоть бы они все взорвались на следующем залпе! Лучше бы
он не ввязывался в эту битву и поскакал прямиком в Миуру. Никто не осудил бы
его за это – ведь он не виделся с семьёй почти год.
Но не Токугава. Потому что происходившее здесь
было важнее семьи и любви. Это снова было нечто фундаментальное, основное – как
буря в Великом океане.
– Пушки готовы, Андзин Миура, – доложил
канонир.
Уилл повернулся к крепости. Каждую нужно было
чуть-чуть подправить, чтобы иметь побольше шансов попасть в башню. Или чтобы
наверняка промахнуться? Снова это было дело его воли, его решения. Одно
попадание было. Этого вполне достаточно. А Хидетада ни в чём не обвинит его. Он
даже не узнает, были ли остальные промахи случайными или намеренными. Он
склонился над первым стволом, ещё раз проверяя расстояние и прицел, и тут
услышал сигналы рожков, с новой силой разлившиеся по переднему краю. На этот
раз они сопровождались возгласами радости – теперь уже в рядах Токугавы. И ещё
до выстрела.
– Андзин Миура, – крикнул артиллерист. –
Андзин Миура! Смотрите!
Ворота крепости распахнулись, пропуская группу
всадников. Первый держал над головой белый флаг.
Дом был окружён стражниками Токугавы, внутри
их было ещё больше. В комнате, на возвышении в центре, сидел сам принц, сегун
расположился по правую руку, а его остальные два сына – по левую. Сзади стояли
на коленях Косукэ но-Сукэ, три генерала и Уилл Адамс. Перед ним была небольшая
группа людей: слева господин Сигенари, справа Кюгоку Тадатака, племянник Асаи
Едогими. Их тут ждали. Но удивила всех фигура в центре – глава делегации, Асаи
Дзекоин, младшая сестра Едогими. Как она красива! Как похожа на сестру. Уилл
видел её только однажды – той первой ночью в Осае, пятнадцать лет назад. Но в
ту ночь он впервые увидел и Пинто Магдалину, и саму Едогими. Третья женщина
показалась тогда невзрачной. Его удивляло, как в одной семье могло произрасти
столько великолепной женственности. И столько самообладания. Судя по их с Иеясу
взаимным приветствиям, можно подумать, что они присутствуют на балу, – столь
глубоки и тщательны их поклоны, столь изысканны слова удовольствия видеть друг
друга снова. Но вот с любезностями покончено, и Иеясу ждал, что же скажет
Дзекоин.
– Моя сестра, принцесса Асаи Едогими, с
негодованием обнаружила, мой господин Иеясу, что Токугава не нашли другого пути
ведения войны, как нападать на женские покои.
Иеясу бросил взгляд на Хидетаду. Сегун
поклонился:
– Передайте принцессе наши глубочайшие
извинения, госпожа Дзекоин. Мы лишь пытались по мере наших сил атаковать
гарнизон. То, что один из наших залпов поразил башню Асаи, – трагедия, которая
будет вечно нас преследовать. Был причинен большой ущерб?
– Ядро попало в спальню моей сестры, мой
господин сегун, – ответила Дзекоин, – и убило двух её девушек. – Двух её… –
автоматически повторил Уилл и запнулся, увидев повернувшиеся к нему головы.
– Мой главный канонир, – сказал Иеясу. –
Андзин Миура. Возможно, вы слышали о нём, госпожа Дзекоин.
Ноздри Дзекоин затрепетали от сдерживаемого
гнева:
– Кто в Японии не слыхал об Андзине Миуре, –
ответила она. – Кроме того, мы встречались. Однажды. Наверное, Андзин Миура
забыл.
– Я помню нашу встречу, моя госпожа, –
отозвался Уилл.
– Ну что ж. Так это ваша рука направляла
выстрел по башне Асаи?
Иеясу поклонился:
– И никто больше него не сожалеет о
случившемся, госпожа Дзекоин. Помолитесь за нас об убиенных девушках. Я могу
только напомнить, что удар молнии поражает и молодых, и старых, добрых и злых,
мужчин и женщин – любого без разбора. Те, кто затевает войну, сознательно
ставят себя на пути грозы.
Дзекоин несколько мгновений не сводила глаз с
Уилла, потом снова повернулась к Иеясу.
– Эта война начата не нами, мой господин
Иеясу. Моя сестра хочет, чтобы вы помнили об этом. И хочет также узнать, что
привело Токугаву к воротам Осакского замка, да ещё в столь неурочное время
года, когда мужчинам лучше проводить время в постели.
Иеясу вздохнул.
– Мы с госпожой Едогими уже беседовали об этом
через посредников, – ответил он. – Я могу повторить лишь сказанное ранее. Эта
война развязана далеко не мной, я делал всё, что было в моей власти, чтобы
удержать моих союзников, моего сына-сегуна, моих вассалов от поднятия боевых
флагов на этой равнине. Но какие новости доходят до меня из Осаки? Как
принцесса ежедневно обрушивает проклятия на меня и на мою семью. Как она
привечает португальцев и их священников-миссионеров, которых признали виновными
в заговоре против моего сына. Как принцесса тратит огромные деньги на покупку
оружия, в том числе пушек и пороха. Как год назад Осакский замок распахнул
ворота перед всеми ронинами страны и объявил об этом по всей Империи. Так не
поступают люди, желающие жить в мире под властью Токугавы.
– Тоетоми не собираются жить ни под чьей
властью, кроме микадо, мой господин Иеясу, – сказала Дзекоин. – И всё же
сейчас, временно… – Её взгляд скользнул влево, обратившись на Хидетаду, – они
признают власть Токугавы, так как не хотят снова раздирать страну гражданской
войной.
– В таком случае пусть они сложат оружие и
вверят себя милости Токугавы, которая общеизвестна, – вставил сегун. – Потому
что в противном случае завтра на рассвете наши орудия возобновят обстрел. И
ещё. Наши инженеры уже закладывают мины под стены вашей крепости. Через две
недели даже ваши мощные стены разлетятся в пыль.
Дзекоин переглянулась со своими спутниками.
