Уилл перечислил всё, что было на борту судна.
Иеясу внимательно слушал перевод Сукэ. Уилл закончил списком оружия и
боеприпасов, вызвавших такой переполох в Бунго. Иеясу кивнул, размышляя о
чём-то.
– Мой господин доволен твоим рассказом, –
сказал Сукэ. – Теперь мы удаляемся, Уилл Адамс. Но мой господин желает, чтобы
ты оставил здесь свои карты и инструменты.
Он заметил обеспокоенность Уилла.
– С ними ничего не случится, их вернут в
надлежащее время.
Снова поклон, затем он последовал за Сукэ,
который пятился к выходу через всю комнату, словно в присутствии правящего
монарха. Стражники открыли дверь, выпуская их из комнаты. – О Боже! – Уилл
вытер пот рукавом со лба. – Сколько же сейчас времени, господин Косукэ? Мне
показалось, что мы пробыли там целую вечность.
– Сейчас наступил час крысы, – ответил Сукэ. –
Другими словами, по португальским понятиям начался новый день.
– Миновала полночь? Бедный Мельхиор, должно
быть, уже уснул.
Сукэ кивнул и провёл его через комнату, лицо
его приобрело необычно суровое выражение. Следующие двери распахнулись, и они
вышли в одну из прихожих, покинутую всеми вельможами, так что, кроме двух
стражников, в ней никого не было. Сукэ провёл Уилла через эту комнату и остановился.
Из двери в правом углу появились три женщины.
– На колени, – прошептал Сукэ. – На колени,
Уилл Адамс. Быстро.
Уилл на секунду заколебался и медленно
опустился на колени, затем склонил голову. Он услышал почти беззвучный шорох,
вдохнул нежный аромат и увидел направляющуюся к нему пару великолепных ножек,
обутых в сандалии. Кимоно было белое. Все их кимоно были белые.
Ближайшая к нему женщина сказала что-то, Сукэ
ответил.
– Ты можешь выпрямиться, Уилл Адамс, – сказал
он. – Но не вставай.
Уилл выпрямился. Увидев Асаи Едогими, он
потерял дар речи. Он не был готов к такой красоте. Магоме Сикибу была
очаровательным ребёнком, но явно восточной наружности. Конечно, эта женщина
тоже имела восточную наружность – такая же невысокая, как остальные, но её
красота, подчёркнутая блестящей белой краской, покрывавшей каждый дюйм её лица
от подбородка до лба, выходила за рамки и расы, и цвета кожи, и, как ему
подумалось, религии.
И, как перед этим с Иеясу, он почувствовал
перед собой личность, значительно более сильную, чем все те, кого он знал
прежде. И более жёсткую. Взгляд её чёрных глаз наводил на мысль о стали. Он
вспомнил, как однажды стоял у самой обочины дороги, по которой верхом на лошади
прогарцевала королева Елизавета в сопровождении своей свиты. Совершенно
случайно он поймал её взгляд в тот момент, когда она поравнялась с ним. О
красоте тут и речи не могло быть: он почувствовал совершенно определённое
разочарование. Однако величественность её взора, абсолютная уверенность в себе
в значительной мере компенсировали тусклую внешность. Сразу чувствовалось, что
едет хозяйка всего окружающего. И сейчас он ощутил то же чувство – эта женщина
владела этим замком и всем, что в нём находилось. И к тому же она была
прекрасна.
Стоявшая рядом женщина была, очевидно, её
сестрой – немного ниже ростом, те же точёные линии лица и фигуры. Но не было у
неё ореола власти.
Сукэ заговорил снова, но Едогими прервала его
взмахом веера и что-то сказала. Третья женщина, стоявшая до этого позади двух
принцесс, вышла вперёд.
– Боже милостивый! – вырвалось у Уилла, прежде
чем он смог взять себя в руки. Конечно же, это ему снится. Он, наверное,
заснул, повествуя Иеясу о своих приключениях. И вот он снова видит свой старый
сон – потому что эта девушка была японкой не более чем наполовину. Выше своей
госпожи, распущенные чёрные волосы с сильным рыжеватым отливом, лицо, о котором
любой мужчина мог бы мечтать во время своего самого романтического ночного
свидания. Хотя она была очень молода, не возникало никаких сомнений в её
женственности. Если кимоно принцессы скрадывало всю её фигуру ниже плеч, то у
девушки оно подчёркивало её грудь и округлые бёдра. И ноги у неё длинные – это
было видно. Женщина. Воплощение всего, чем женщина должна быть или могла бы
быть, и это воплощение стояло перед ним после тридцати пяти лет
неудовлетворённых желаний.
А стояла ли она хоть однажды у ванны, в
которой купали обнажённого мужчину? О Господи, придай мне сил, подумал он.
– Ты тот самый человек из-за моря? – спросила
она на прекрасном португальском. – Моя госпожа Асаи Едогими приветствует тебя в
Японии от имени квамбаку.
Уилл облизнул губы. Как пересохло в горле!
– Это счастье – оказаться здесь, – ответил он.
– Я благодарю вашу госпожу за её добрые слова.
Девушка перевела, и Едогими улыбнулась. У
Уилла от удивления открылся рот – её зубы были выкрашены в чёрный цвет. Он
быстро взглянул на девушку – у неё тоже? Но та не улыбнулась.
Едогими заговорила. – Мы слышали о твоём
прибытии в Осаку, – перевела девушка. – Но ты пока что не посетил квамбаку.
Уилл взглянул на Сукэ, и тот ответил
по-японски. Взгляд Едогими скользнул по нему, она нахмурилась и произнесла
что-то.
– Как ваше имя? – прошептал Уилл.
– Меня зовут Пинто Магдалина, – ответила
девушка.
– Так вы из Португалии?
– Португальцем был мой дед. Он был первым
европейцем, высадившимся в Японии. – Она бросила встревоженный взгляд вправо –
до неё вдруг дошло, что госпожа и Сукэ молчат, прислушиваясь к их разговору.
Она поспешно перевела им свои слова.
В течение нескольких секунд Едогими
рассматривала Уилла, потом снова улыбнулась и бросила несколько слов Сукэ.
И снова его ответ заставил её нахмуриться;
какое-то мгновение она выглядела просто рассерженной, и, как и раньше, речь её
ускорилась.
Сукэ упрямо ответил, настаивая на своём.
Едогими вскинула голову и сказала что-то
Магдалине.
– Моя госпожа говорит, Уилл Адамс, что ты
должен набраться терпения, и всё будет в порядке. Она хочет также, чтобы я
сказала: ты должен выучить японский язык, если захочешь остаться с нами.
– С удовольствием сделаю это, синьорина Пинто,
– ответил Уилл. – Если только у кого-нибудь найдётся достаточно терпения, чтобы
обучить меня.
Снова беспокойство мелькнуло в её взгляде,
обращённом к госпоже. Но Сукэ уже нагибался, выполняя традиционный коутоу, и
Уилл поспешил последовать его примеру. Женщины прошли мимо и исчезли, оставив
после себя слабый аромат.
Сукэ выпрямился.
