– Да, мой господин. Надеюсь, что дождь вскоре
кончится. – Он кончится, Андзин Сама. В это время года дождь заканчивается
довольно быстро. Теперь иди, а потом вернёшься и доложишь мне. Вскоре мы все
уже будем на марше.
Один из мальчиков встал на колени со шлемом в
руках. Полководец был уже полностью облачён в броню.
– Шлем не нужен, – сказал Иеясу. – Принеси мне
вон тот белый платок.
Мальчик повиновался.
– Обвяжи им мою голову. Мальчик повиновался.
– Без шлема, мой господин? – спросил Сукэ. –
Вот уж действительно напрасно.
– Все шлемы очень похожи, – ответил Иеясу. –
Но по этому платку мои воины узнают меня. Белый – это цвет Токугава. Пусть они
следуют за головой в белом.
Дорога была забита шагающими впереди
солдатами. Ноги их расплёскивали лужи и месили грязь. Уилл обнаружил, что проще
ехать не по мощёной дороге, а напрямик через поля. Вскоре он очутился посреди
огромной массы людей и животных, окружённый приглушённым гулом. Было уже почти
пять часов, и чернота ночи выцветала, превращаясь в белый утренний туман. По
левую руку Уилл увидел отлого поднимающуюся возвышенность, поросшую редкой
травой. Почва там становилась каменистой, постепенно превращаясь в монолитную
скалу. Дальний её край терялся в тумане.
Справа, за дорогой, запруженной продвигающейся
вперёд армией, даже сквозь туман виднелось огромное зарево. Огни были зажжены
патрулями Западных, чтобы служить маяками своей отступающей армии. Как и
предсказал Иеясу, она отходила всю ночь – несмотря на успех накануне днём.
Сейчас они, наверное, заняли подготовленные позиции и поджидают неприятеля;
однако всю эту ночь они провели без сна.
Так как, был он уверен в победе? Шансы на неё
были довольно велики. Но жизнь его зависела от окончательного выбора человека с
труднопроизносимым именем Кобаякава, которого он и в глаза-то никогда не видел.
Рукоять короткого меча неприятно давила на живот, когда он ехал верхом,
размышляя над этим. Прошлой ночью он вытащил этот меч из ножен и попробовал
лезвие – оно было как бритва. Представить, что оно сделает с его животом… Это
если он наберётся храбрости использовать его по назначению.
Значит, он боится смерти? Как странно – он
чувствовал вообще ничего, знал только, что о завтрашнем дне думать сегодня
смысла нет – до тех пор, пока сегодняшний день не закончился. А закончился он
не скоро…
Теперь холмы нависали над ним со всех сторон.
Он развернул коня и поехал обратно, вскоре снова оказавшись в гуще войска.
Солдаты молча приостановились, пропуская его. Солнце уже встало, но туман
по-прежнему не позволял видеть дальше сотни ярдов. Они только видели его белые
ножны. Чтобы как-то отличить своих, каждый отряд нёс белое знамя, понуро
обвисшее под дождём.
Из-за сплошного потока идущих воинов его
продвижение вперёд замедлилось до черепашьего шага. Пока что он не увидел
ничего такого, что убедило бы его в возможности вообще применить орудия. Дорога
превратилась в сплошное болото, и высохнет она не скоро, а земля по обочинам
была слишком мягкой. И в довершение этого кошмара для любого артиллериста
впереди показались дома, раскинувшиеся вдоль дороги и уходившие в туман,
сползавший с холмов. Секигахара. Название, которое он запомнил надолго.
Люди заполнили до отказа узкую улицу.
Раздавалось бренчание доспехов, ноги хлюпали в грязи. Людей здесь было даже
больше, чем на дороге, – все рвались вперёд, перекликались друг с другом, их
начальники на лошадях казались каменными глыбами, выкрикивающими приказы и
снова пропадающими. Уилл пришпорил коня, загоняя его в толпу, и сразу с
нескольких сторон раздались недовольные крики. Но у кричавших уже не было белых
ножен. И на знамени, свисавшем с древка в нескольких футах от него, не было
золотого веера. Армия Западных. Его сердце рванулось из груди, и он снова резко
дёрнул поводья, разворачивая коня. Кто-то громко закричал почти у самого
стремени. Белые ножны. Но всё же недостаточно близко. Двое протянули руки к
поводьям, ещё один схватился за меч. Уилл отчаянно рванул собственный клинок из
ножен, вонзил шпоры в бока лошади, рубанул направо, налево и обнаружил, что
тоже орёт от ярости нечто нечленораздельное. Или это был страх?
Конь попятился, и он чуть не свалился с седла.
Человека перед ним уже не было, но он, не переставая, размахивал мечом. Мокрый
клинок темнел под проливным дождём, тускло отсвечивая в полутьме. Но влага на
нём была кровью. Господи Боже мой, подумал он, я убил человека.
Раздался ужасающий свист, и что-то
промелькнуло у него над ухом. Инстинктивно он откачнулся в сторону и тут же
вывалился из седла. Его конь почему-то валился тоже, и на одно кошмарное
мгновение ему показалось, что его сейчас придавит. Но тут его схватили за руку
и выдернули в сторону; до него вдруг дошло, что вокруг – толпа копьеносцев из
армии Токугавы. Воздух наполняли свист стрел, завывание сигнальных рожков и рёв
труб.
– Остановиться! Всем остановиться! – крикнул
офицер, въезжая на коне в толпу солдат. – Прекратить движение!
Стрела воткнулась ему в плечо, и он рухнул из
седла. Мгновенно четверо солдат подхватили его и понесли к ближайшему дому.
Уилл обнаружил, что где-то выронил меч, но сейчас же ему в руку сунули другой.
Он увидел, что улица перед ним странно опустела. Выпустив тучу стрел, Западные
снова скрылись в тумане и исчезли за домами, подходившими к самой дороге.
На улице остались пять или шесть трупов,
большая часть из них утыкана стрелами. Но один лежал лицом вниз, левая его рука
была почти начисто срублена возле плеча. Кровь, вытекая, образовала вокруг
большую лужу. Человек, которого убил он. Он взглянул на свою руку – на
костяшках пальцев была кровь. Японская кровь, такая же алая, как и его
собственная. У него возникло странное желание поднять руку и понюхать свой
кулак, но он знал, что от этого его тут же вырвет.
– Уилл Адамс! Уилл Адамс!
Несколько всадников показались из боковой
улицы, выкрикивая приказы, загоняя солдат в одну линию. А один звал его по
имени. Он повернулся и узнал острые усики и сияющие доспехи господина Хосокавы.
– Что тебе нужно здесь, англичанин?
– Меня послал господин Иеясу, чтобы подобрать
удобное место для пушек.
– Здесь такого места быть не может. И тебя
чуть не убили. Принцу бы это не понравилось. Бери этого коня и возвращайся. И
передай господину Иеясу, что мы ждём его приказаний.
