– Целых два, – отозвался Сукэ. – Во-первых,
таким образом волосы во время битвы не падают на глаза, поэтому она отличает
воина от остальных смертных.
– Довольно разумно. А второе?
– А второе, Андзин Миура, для удобства твоего
победителя, – сказал Тадатуне. – Если ты, конечно, когда-нибудь докатишься до
такого печального положения. Победитель воткнёт тебе в причёску свои палочки
для еды, чтобы было удобнее нести твою голову.
– Твоё снаряжение, – произнёс с гордостью
Сукэ. – Я приказал сделать его специально для тебя, Уилл. Другого такого в
Японии нет.
– Но оно, наверное, обошлось тебе в копеечку?
– Это подарок принца.
На полу лежал круглый толстый щит, стальной
шлем на кожаной подкладке, с металлической сеткой, прикрывающей шею и плечи.
Забрало было сделано из тонкой, покрытой лаком стали, со съёмными пластинками,
защищающими нос и рот. Глаза прикрывались выступающей передней частью шлема.
Для устрашения противника на лицевой части были нарисованы усы, а в середине
центральной пластины мастер с большой тщательностью выгравировал изображение
пушки. Герб Анд-зина Миуры. Эта мысль наполнила его гордостью. Сам шлем был
очень большим, не менее трёх футов высотой. На верхушке виднелась дыра,
украшенная орнаментом в виде груши.
– Сюда будут целиться твои враги, замахиваясь
мечом.
– Да? – отозвался задумчиво Уилл. Но сами
доспехи были достаточно прочными. Нагрудный панцирь состоял из тонких
металлических пластин, поверх которых надевалась кольчуга. Руки, ноги, живот и
бедра прикрывали пластины покрупнее, соединённые витыми цепочками, на плечах –
огромные свободные наплечники. Были ещё и поножи, ниже которых вполне можно
было носить обычные сандалии – очевидно, самураи считали ниже своего
достоинства наносить противнику удары по ногам. Все доспехи, выкрашенные в
светло-зелёный цвет, соединялись воедино железными застёжками и шёлковыми
верёвочками и были украшены позолоченными кисточками и блестящими знаками – в
основном золотым веером Иеясу, чтобы не оставалось никаких сомнений
относительно повелителя этого воина.
– Действительно, живописное снаряжение, –
заметил Уилл.
– А это всегда носи с собой во время боя, –
велел Сукэ и подал ему котомку, в которой лежало несколько слоёв толстой бумаги
с клейкой стороной – каждый слой нужно было отклеивать от предыдущего.
– Чтобы перевязать рану в случае нужды, –
объяснил Тадатуне. – У каждого самурая есть такая сумка. Накладываешь на рану,
и бумага тут же приклеивается. Остатком оборачиваешь руку или ногу. Если
понадобится смочить рану, воду можно капнуть поверх бумаги, не снимая её, –
вода просочится вовнутрь.
– А бумага не засорит рану?
– Наоборот, – сказал Сукэ. – Она даже помогает
ей затянуться.
– Дальше, – продолжал Тадатуне. – Вот твой
лук.
Уилл взял оружие в руки. Оно было сделано из
дуба самого высокого качества. Оба конца вставлялись в полуцилиндры из бамбука,
опалённые для крепости в огне. Все три части скреплялись воедино ивовыми
прутьями, образуя оружие замечательной лёгкости и ещё более замечательной
гибкости. Уилл начал понимать, как удавалось японцам пускать стрелы на такое же
расстояние и с такой же точностью, как и из старого доброго английского лука –
хотя японский был намного меньше. Тетива на нём оказалась пеньковой.
– И стрелы. – Сукэ подал колчан. – Мы выбрали
тебе самые смертоносные. У каждой – собственное имя. Вот эта, например, зовётся
«луковица» из-за своей формы.
– Сомневаюсь, что она сможет пробить доспехи,
– заметил Уилл.
– А она для этого и не предназначена, –
ответил Тадатуне. – Её задача – громко жужжать в воздухе. Залп такими стрелами
сильно деморализует противника, предупреждая о том, что за этим последует.
Думаю, вот эта понравится тебе больше.
Он показал Уиллу тяжёлую стрелу с острыми
краями, но почти тупым носом. – Её называют «ивовый лист» и используют для
того, чтобы выбить противника из седла.
– А эта, – сказал Суке, подавая похожую по
форме стрелу, но с ершистым наконечником, – называется «сотрясатель кишок».
– Очень удачное название, – согласился Уилл. –
А вот эта? – Он достал из колчана самую простенькую на вид стрелу.
– Бронебойная, – объяснил Тадатуне. – Эта
пронзит твой нагрудник, Уилл, если правильно прицелиться.
Уилл осмотрел стрелу. Наконечник был сделан из
стали, а сама стрела – из пустотелого бамбука. Эти стрелы лежали в специальном
кожаном колчане, тоже украшенном золотым веером Токугавы.
– Признаться, друзья, я рад познакомиться с
этими ужасающими орудиями после того, как кампания закончилась.
– Может быть, ты и прав, Андзин Миура, –
согласился Тадатуне. – И если тебе не повезёт, у тебя может и не оказаться
шанса выпустить хотя бы одну из них. Но вот меч тебе пригодится всегда.
– Его тоже дарит тебе принц Иеясу, – сказал
Сукэ и с великим уважением положил оружие на левую руку Уилла, рукоятью к нему.
Меч был очень похож на оружие Тадатуне, которое он впервые увидел в Бунго, но
здесь он мог уже и потрогать его. Он вынул клинок до половины из белых ножен.
Как всегда, длинное обоюдоострое лезвие, большая рукоятка – ладони в четыре. И
рукоять, и ножны украшены рисунками золотого веера и пушки. А у самой рукоятки
на лезвии выбито имя – «Масамуне».
– Имя мастера, – объяснил Тадатуне. – Лучший в
Японии.
– В мире, – уточнил уважительно Сукэ.
Чем ближе разглядывал оружие Уилл, тем больше
склонялся к тому, чтобы поверить этому утверждению.
– Будет лучше, если ты дашь мечу имя, –
заметил Тадатуне.
– Мой зовётся «Брадобрей» – он столь остр, что
срежет бороду врага, прежде чем вонзится ему в горло.
– Тогда мой лучше назвать «Рассекатель
воздуха», – предложил Уилл. – Вряд ли он когда-либо наткнётся на что-нибудь
более существенное.
– Не рассчитывай на это, – предупредил Сукэ. –
Это оружие – хранитель всего, что мужчина должен считать святым для себя.
Масамуне потребовалось шестьдесят дней труда и молитв, чтобы создать его.
– И молитв?
– Он должен был просить богов направить его
руку на каждом дюйме клинка, на каждом рисунке эфеса. Это не просто оружие,
Андзин Миура. С этого момента – это твоя душа.
– Разве не говорят, – добавил Тадатуне, – что
судьба человека – в руках богов, но искусный воин не встретится со смертью?
