– Краткий промежуток, мой господин, в
сравнении с жизнью человека.
– Для меня это долгий срок, Уилл, потому что
моя жизнь уже походит к концу. Мои сторонники хотят, чтобы я принял ранг и
титул «сей-и-тай сегун». Ты слышал об этом?
– Нет, мой господин. Но вам он подходит больше
всех.
– Согласен. Я достоин его – как по знатности,
так и за мои военные подвиги. Это будет великое событие, Уилл. В Японии целое
поколение не было сегуна. Даже дольше. Киото снова оживёт на несколько месяцев.
Я хочу, чтобы ты тоже был там. – Он улыбнулся. – Я хочу многое показать тебе.
Мой дворец Нидзе почти завершён. Я тоже поработал там плотником. Уилл. Не раз я
рассказывал тебе о нашей извечной проблеме с тонкими стенами – дверями-ширмами,
– шпионы подслушивают всё, что происходит в любом большом доме. Я решил эту
проблему, Уилл. Я приказал выстроить галереи, окружающие комнаты в Нидзе, из
деревянных досок со встроенными пружинами. В местах соединения этих досок с
лагами пола имеются железные гвозди, едва касающиеся балок. Малейшее движение
пола, то есть самый лёгкий шажок по нему, заставит доски прогибаться – совсем
чуть-чуть, но этого хватит, чтобы железный гвоздь прошёлся по пружине и
заскрипел. Пол поёт, Уилл, и ни один человек не сможет заставить его замолчать,
шагнув по нему. Я называю его своим «соловьиным полом».
– Исключительно хитроумный замысел, мой
господин принц. Думаю, скоро сюда дойдут слухи об этой новой птичке. Но став
сегуном, то есть настоящим правителем этой страны, вы больше не будете
нуждаться в своём удачливом штурмане.
– Настоящим правителем страны. – Лицо Иеясу
стало серьёзным. И он снова отвернулся к волнам залива. – Это прекрасная
страна, Уилл.
– Самая прекрасная из виденных мной, мой
господин принц, а я объехал полмира. – У неё бурная история, как ты теперь
знаешь. Мой народ – воины в душе, даже священники. Им нужна сила, им нужна
сильная преемственная власть, передающаяся от одного правителя к другому, чтобы
страна крепла, а не раздиралась междоусобицами, как это слишком часто бывало в
прошлом. Мои генералы и те из даймио, кто следует за золотым веером, согласны с
этим. Но уже слышатся отзвуки раздоров между даймио северного и южного
островов. Поэтому я просто обязан стать сегуном, чтобы дать своей стране
сильную, авторитетную власть. И всё же – я сейчас говорю с тобой, Уилл, как не
разговаривал ни с кем, кроме Сукэ, – они считают это просто временной
необходимостью и заявляют, что я, конечно, буду по-прежнему лишь попечителем и
регентом этого мальчишки Хидеери, который станет сегуном по достижении им
соответствующего возраста. Либо, если это не будет возможным, по крайней мере
он примет на себя все прерогативы квамбаку.
– Но вы говорили, что мальчик слабоумный, мой
господин принц.
– Так я слышал. Я верю этому. Но я не знаю
этого наверняка. Я не видел мальчика с тех пор, как ему было пять лет от роду.
Принцесса Едогими не хочет покидать Осакский замок, а мне запрещено там
появляться. Но всё же есть люди, посещающие его и возвращающиеся ко мне. Они
сообщают, что с каждым годом – нет, с каждым месяцем – могущество Осаки растёт,
запасается всё больше риса, вырезается всё больше стрел, выковывается всё
больше мечей.
– Вы снова намереваетесь начать войну?
– Не в этом году, Уилл. Даже не в следующем.
Все необходимо подготовить с исключительной тщательностью. Но я скажу тебе вот
что: если сегунат возвратиться к моей семье, он больше никуда из неё не уйдёт.
Сегуны из рода Токугава будут править страной долгие годы, я вижу в этом
зарождение новой Японии. Я не позволю ни одному мальчишке – кто бы ни был его
отец, и ни одной женщине – какой бы прекрасной она ни была, – встать у меня на
пути. Поэтому, Уилл, как ты и сам видишь, твоё присутствие здесь необходимо. И
не только потому, что ты – мой талисман. Но и из-за того, что часть моих планов
на будущее основывается на кораблях, которые ты построишь для меня.
– Да, мой господин принц.
– И всё же твоё лицо печально. Ты несчастен
здесь? Уилл набрал полную грудь воздуха. Посмеет ли он, учитывая отношения,
существующие между ними? Но подвернётся ли более удобный случай?
– Я полюбил Японию, мой господин принц, за эти
последние два года.
– Тогда что же беспокоит тебя? Проси, что
хочешь, и ты тут же получишь это. В пределах разумного, конечно.
– Посмотрите вон туда, мой принц. – Уилл
указал на противоположный берег залива. Стоял ясный день, и полуостров Миура
отчётливо виднелся вдали. – Если вы приглядитесь, то сможете даже увидеть мой
дом.
– Раньше смог бы, Уилл, – согласился Иеясу. –
Мои глаза уже не такие молодые. Тебе не нравится твой дом?
– Я горжусь им больше, чем любой
собственностью, которой когда-либо обладал. Конечно, и потому, что ничего
похожего у меня никогда просто не было. И всё же, мой господин принц, этот дом
стоит особняком. Чересчур особняком.
– Ты хочешь жить в центре города? Только
скажи. Хотя я думал, что Миура должна понравиться тебе больше из-за своей
близости к морю.
– Я не хотел бы жить ни в каком другом месте,
мой господин. Но мой дом так же одинок на том клочке земли, как и я одинок в
том пустом доме.
– А-а-а, – Иеясу снова отвернулся к кораблю. –
У тебя есть слуги, – произнёс он задумчиво. – И юноши, и девушки. У тебя есть
верный Кимура. Но у тебя нет жены и семьи. Да, Уилл. Мужчина должен иметь жену
и семью.
– У меня уже есть жена и семья, мой господин
принц.
– И ради них ты готов проплыть полмира? Чтобы
снова обрести эту женщину и этого ребёнка? Такое чувство делало бы тебе честь,
Уилл. Если бы я ему поверил. Ведь ты сам говорил мне, что твой брак несчастлив.
Когда ты рассказывал мне о Марло, о твоих мечтах, разбуженных им, о его
рассказах, сделавших Китай и Кипангу столь притягательными для тебя, я
чувствовал – это наши женщины, наши сокровища и наша слава завоевали твоё
воображение.
– Тем не менее ни один человек не может жить
только мечтами, мой господин. Как у мужа у меня есть долг перед моей женой. Это
моё несчастье, что я уроженец другой цивилизации, где женщины, возможно, меньше
помнят о своих обязанностях. – И ты думаешь, что, перевезя их сюда, ты
добьёшься какой-то перемены? Если я правильно понимаю ваших священников и ваше
учение о Христе, то этого не произойдёт. Кроме того, сколько ей сейчас лет?
Уилл подсчитал в уме:
– Скоро ей исполнится тридцать шесть, мой
господин.
