Он вовремя добрался до отдалённого пригорода
Сита и мог, наконец, перевести дыхание и оглядеться. Здесь разрушения были ещё
более полными. Его сердце, казалось, разбухало, пока не заполнило всю грудь, не
оставив места для лёгких, для глотка воздуха. Только поэтому он смог удержаться
от рыданий. У дороги стоял человек, не сводивший глаз с того, что раньше было,
вероятно, его домом. Он медленно качал головой из стороны в сторону. Уилл
схватил его за плечо:
– Дворец господина Исиды Норихазы. Скажи мне.
Где.
Мужчина указал дрожащей рукой. Указал куда? В
том направлении не было ничего, кроме видневшихся вод залива. Но по крайней
мере направление.
Он побрёл, шатаясь, в ту сторону и обнаружил
остатки внешней стены – наверное, она была лучшего качества, чем разбросанные
кругом обломки. Перелез через неё и очутился во дворе, на удивление мало
повреждённом. Здесь сидела на траве группа женщин, все тряслись и подвывали от
ужаса. Его сердце упало, и новая порция пота заструилась по плечам, когда он
рванулся вперёд. Но все они были чистокровными японками.
– Госпожа Пинто Магдалина, – крикнул он. – Где
она? Головы повернулись, и они уставились на него.
– Я должен найти госпожу Магдалину, – умолял
он. – Это очень важно. В каком месте здания она была?
Указание пальца. Там была башня, от которой
теперь ничего не осталось. Крыша рухнула внутрь, стены завалилась. Но башня –
это не лакированная бумага. Была какая-то надежда. Он сам спал в башне.
Он ринулся по траве, но путь преградила новая
стена, на этот раз футов в восемь высотой. Набрав побольше воздуха в лёгкие, он
начал карабкаться, пользуясь расщелинами в каменной кладке. Восемь футов камня
закончились, началось дерево. Точнее, когда-то они здесь заканчивались и
начиналось дерево. Но теперь деревянные конструкции рухнули внутрь и лежали
бесформенным мусором в колодце башни вперемешку с татами, маленькими столиками,
подушками сидений, одеждой и оружием.
И людьми. Тремя человеческими телами. И Пинто
Магдалина – одна из них.
Глава 5
Он нёс её, но куда? Больше не оставалось ни
ощущения времени, ни чувства направления. Она жива, и конечности вроде бы целы.
Этого достаточно. Это было не так уж далеко. Может быть, сад. Везде валялись
обломки и всяческий мусор, два поваленных дерева. Их стволы рухнули друг на
друга и, столкнувшись, замерли на полпути, образуя арку, под которой зеленел
клочок нетронутой травы. Настоящий оазис в хаосе руин, которые раньше назывались
Эдо. Здесь даже был ручеёк, тоже на удивление чистый.
Здесь он мог осмотреть её. Это было
необходимо. Она казалась просто оглушённой, но кто мог знать наверняка? Её
ночное кимоно, во всяком случае, было изорвано в клочья. Он снял их так же
осторожно, как мать раздевает своего младенца. Несколько секунд он держал её на
руках – смуглый ангел, едва дышащий, неописуемой красоты. Её лицо было чисто
вымыто на ночь от белил, ресницы – словно бабочки, подрагивающие крыльями, её
грудь касается его обнажённой груди. И какая грудь – гротескная по японским
меркам, больше даже, чем у Мэри в брачную ночь, грудь, в которую мужчина может
зарыться лицом и уснуть, выбросив из головы все свои мечты. И ещё ноги –
длинные, как он и надеялся, и сильные. Теперь она, конечно, была в самом
расцвете. Пять лет назад она была ещё девушкой, сейчас перед ним молодая
женщина. Потому что между ногами и грудью была целая сокровищница – широкие
бёдра, крутые ягодицы, а впереди – изобильная поросль курчавых волосков,
удивительно светлых по сравнению с тем, что он помнил о Едогими, о Сикибу, о гейше.
Она была созданием из другого мира. Его мира. Его мечтой, превратившейся в
действительность.
– Значит, я умерла? – прошептала она.
Он даже не покраснел, будучи пойманным за
таким откровенным любованием её телом. Между ними просто не было места для стыдливости.
– Нет, – ответил он. – Нет, Магдалина не
умерла. И даже не ранена.
Она не сводила с него расширенных глаз.
– Мне сказали, что ты приехал в Эдо, –
вымолвила она наконец. – Они сказали – господин Андзин Миура приезжает. Мой
господин Норихаза… – Она судорожно огляделась по сторонам.
– Его здесь нет, Магдалина. Здесь никого нет.
Кроме тебя и меня.
– Башня, – сказала она. – Она двигалась.
– Она рухнула. Твой господин был с тобой
прошлой ночью? Она покачала головой и подняла руки, уперевшись ими ему в грудь.
Он обнял её крепче.
– Я пришёл с другого конца города, чтобы найти
тебя. Я приехал в Эдо, чтобы увидеть тебя ещё раз, Магдалина.
– Ты женат, Андзин Миура. И ты отверг кольцо.
Он вздохнул:
– С тяжёлым сердцем, милое дитя. Но я к тому
моменту уже сделал свой выбор, и я не предам своего господина.
– Но ты принял любовь моей госпожи Едогими.
– Я принял её тело. Тогда мне больше ничего не
оставалось. И я мечтал, что на её месте – ты. Я говорил тебе об этом ещё тогда.
Она попыталась облизнуть губы, но язык был
такой же сухой и вспухший. Посмеет ли он выпустить её хоть на мгновение?
Он осторожно положил её, сходил к ручью,
зачерпнул пригоршней воду и, вернувшись, поднёс к её лицу. Она секунду смотрела
на него, потом, приподнявшись, стала рядом на колени, склонилась лицом к его
ладоням. Снова и снова. Её волосы, рассыпавшись, накрыли его руки. Его глаза
скользнули вдоль мягкого изгиба её спины, на столь желанные бугорки плоти.
Боже, мир мог сейчас исчезнуть. Время могло остановиться навсегда. Этот клочок
травы мог стать Вечностью.
– Я мечтал о тебе каждую ночь. Магдалина.
Её голова оставалась склонённой, но язык
коснулся его ладоней.
– Против своей воли я мечтал о тебе,
Магдалина. Даже когда я взял другую в жёны, я не переставал мечтать о тебе.
Когда я держал её в своих объятиях, я мечтал о тебе.
Она подняла голову:
– Боги не простят тебе этого, Андзин Миура.
– Меня зовут Уилл, Магдалина. И эти боги для
меня чужие. Я отрёкся от своих слишком давно. Теперь, как мужчина, я знаю
только свои инстинкты, и они привели меня сюда.
Боже милостивый, неужели это говорит он, Уилл
Адамс? Изрекает такое богохульство? И всё же каждое слово – правда.
