– Хорошо. Я верю тебе, Уилл. Надеюсь, что
прошедшие годы научили тебя осмотрительности. С твоей женой всё в порядке? – Как
никогда, мой господин. В добром здравии и ещё прекрасней, чем была.
– Я надеялся услышать это. А дети?
– Растут, мой господин.
– Тебе всего хватает в Миуре?
– Теперь, когда вы позволили мне выходить в
море, мой господин принц, мне нечего больше пожелать.
– Хорошо. Я слышал, что ты завёл собственное
дело. Ты хочешь быть и торговцем, и самураем одновременно. Ты, Уилл. Ни один
японец не смог бы сделать это. Скорее, просто не захотел бы. И всё же… Ты ни о
чём не жалеешь? Ты никогда не мечтаешь о своей родине?
– У каждого человека есть свои мечты, мой
господин принц.
– Ты обижен, возможно, потому, что не
получаешь ответа на свои письма. Да. Интересно, не приложили ли к этому руку
голландцы? Ты знаешь, что англичане вот уже два года торгуют с Островами
пряностей?
Уилл взглянул на него, сердце бешено
заколотилось в его груди.
– Я не знал, мой господин.
– Торгуют. Ты эти два года работаешь здесь, в
Японии, защищая интересы голландцев, а они даже не сообщили тебе об этом.
Хитрые люди эти голландцы.
– Да, наверное, так оно и есть, – произнёс
задумчиво Уилл. – Может быть… Может быть, мой господин принц разрешит мне
совершить ещё одно путешествие?
– Ну зачем, Уилл, зачем? – спросил Иеясу. –
Почему солнце должно идти к звёздам, когда звезды сами в конце концов придут к
нему? – Он улыбнулся и почти рассмеялся, наливая в чашку сакэ и протягивая её
Уиллу. – Английский корабль сейчас стоит в гавани Нагасаки, Уилл. Отправляйся к
ним от моего имени.
Глава 2
Какое чистое небо, какой ясный день. И как
вдруг затуманилось всё перед его глазами. Уилл стоял на берегу у Хирадо и
смотрел на корабль, на шлюпку, приближающуюся с каждым взмахом весел.
Несомненно, английский, даже если бы он не видел красного креста Святого
Георгия, красовавшегося на корме. Несомненно, английский – после пятнадцати
лет. Будь прокляты эти слезы, постоянно наворачивающиеся на глаза.
А что увидят они? Высокую фигуру в голубом
кимоно, с выбритой, за исключением узла волос на макушке, головой, с двумя
чудесными мечами на поясе. Несомненно, японец?
– Пять недель корабль стоит здесь на якоре,
Андзин Миура, – сказал даймио. – Пять недель, а этот несчастный бездельник,
которого я послал за вами, куда-то пропал.
– Я был у принца в Сидзюоке, господин Мацура,
– объяснил Уилл. – Ваш посланник поступил совершенно правильно, разыскивая меня
сначала в Миуре, а потом в Эдо.
– Всё равно. Я сказал мерзавцу, что, если он
ещё раз покажется в Хирадо, я выставлю его голову на копьё у моих ворот, –
пообещал Мацура. Он набрал воздуха в лёгкие и выпятил грудь. За последние пять
лет Хирадо превратился из крошечной деревушки на острове у южной оконечности
Кюсю в главнй порт всей Японии, потому что это была первая удобная гавань на
пути с юга. Здесь обосновалась голландская фактория – по соседству с
португальской. И здесь же через некоторое время испанцы выстроят, конечно, и
свою собственную. И англичане?
Шлюпка причаливала к берегу.
– Вы пойдёте со мной, господин Мацура? Даймио
поклонился:
– Нет, Андзин Миура. Это дело европейцев. Я
буду рад принять вас в этом доме, когда закончите со своими делами.
Принц в добром здравии?
– Он замечательно себя чувствует, господин
Мацура.
– Чудо века, – произнёс Мацура уважительно. –
Ему ведь за семьдесят?
– И он вполне проживёт ещё семьдесят, мой
господин Мацура. А теперь, если позволите…
– Господин Мацура прав, Уилл, – сказал
Мельхиор. – Это даже не европейское дело, а чисто английское. Мы с Кимурой тоже
останемся здесь. Ты праве отправиться туда сам.
Видели ли они, как близок он был к слезам, к
проявлению чувств, кипевших смятенно в его душе?
– Благодарю вас, друзья, – ответил Уилл и
начал спускаться по деревянным ступенькам причала. В шлюпке было восемь
матросов, на корме – рулевой-старшина.
– Нет, нет, – сказал тот. – Нам приказано
найти и привезти английского джентльмена.
Уилл подобрал полы кимоно, шагнул в воду:
– Вы нашли его.
– Простите, сэр, – поспешил извиниться
старшина. – Я не ожидал увидеть соотечественника в столь необычном платье.
Подвиньтесь-ка, ребята. Подвиньтесь.
Уилл сел рядом с ним, помахал рукой Мельхиору
и Кимуре, потом повернулся, чтобы рассмотреть вырастающий перед глазами
корабль. Несомненно, английский. Шлюпка подошла ближе, и Уилл прочёл название:
«Гвоздика». Да, только англичане дадут кораблю имя такое прозаическое – и в то
же время подходящее для судна, перевозящего пряности.
Но что они там замышляют? Он заметил суету на
палубе, и мгновение спустя туда выкатили орудие.
– Они что, собираются стрелять в нас? –
удивлённо спросил он.
Старшина позволил себе улыбнуться:
– Нет, сэр, вас приветствуют согласно вашему
рангу. Таков обычай.
Ударила пушка, затем вторая, третья. Салют из
трёх орудий в честь Уильяма Адамса, штурмана из Джиллингема, что в Кенте. Ему
пришлось сделать вид, что ветер слишком режет глаза, и вытереть их.
Шлюпка подошла к борту, ему выбросили
лестницу, по которой он должен взобраться ступенька за ступенькой. Наверху его
подхватили под руки, помогли перевалиться через борт, и он предстал перед
собравшейся командой.
– Боже мой, сэр, если бы не ваш рост, я
подумал бы, что мы ошиблись. Я – капитан Джон Сэйрис, мастер Адамс, и я рад
приветствовать вас на борту «Гвоздики».
Высокий, худощавый человек с остренькой
бородкой, тщательно подстриженный по елизаветинской моде, с холодными голубыми
глазами.
– Очень рад, капитан Сэйрис. – Уилл протянул
руку. – Я долго ждал этого момента, сэр.
– Могу себе представить, – согласился Сэйрис.
– А это представитель компании, мастер Ричард Кокс. Кокс был поменьше ростом и
в целом выглядел более добродушным человеком, с весёлым лицом и добрыми
глазами.
– Я тоже очень рад, мастер Адамс. Или нам
лучше называть вас капитаном?
