Стена расселины спускалась большими уступами. На дне плясали столбы пламени; горячий воздух дохнул в лицо, запахло сухим песком.
— Глянь сюда, пагень, — поманил наемника Сержант. — Можно на ту машину слезть и вон туда, — он указал рукой вправо от моста, — а можно по тем камням пегебгаться, — ткнул влево.
На первом пути спуск был сложнее, требовалась веревка: ступенями служили высокие глыбы, торчащие одна над другой. Зат этот путь вел к перемычке на дне расселины, по которой можно было спокойно пройти, как по мосту. Другой путь представлял собой узкую каменную лестницу — удобные выемки в стене, выступы, ступени, — но она заканчивалась каменными столбами, подножие которых облизывали жарки. Столбы были до полуметра в диаметре и стояли в метре-полутора друг от друга — можно было легко перепрыгнуть. Шум вертолетного двигателя нарастал, приближаясь.
Спустились Долг и Падла. Рваный спрыгнул, не добравшись до опоры, подергал веревку:
— Мы ее тут оставим?
Сержант подбежал, с силой потянул за другой конец, и веревка кольцами упала ему под ноги. Он подхватил ее, бросился к правому краю моста, где торчала покореженная арматура, сделал узел и скинул оба конца веревки.
— Спрячемся под мостом!
Монолитовец подтолкнул вжавшегося в стену Ботаника, сталкеры стали быстро спускаться. Гул вертолета накатывал волнами — видимо, тот летел не по прямой, а рыскал над Могильником зигзагами, высматривая беглецов.
Под сводом опоры оказалось достаточно места, чтобы укрыться всем. Сталкеры стояли в тени, подняв головы и прислушиваясь.
— Если не улетит, я в него шмальну… — Падла заворочался, шаря по «разгрузке», где у него лежали гранаты к подствольнику.
— Ничего твой подствольник вертушке не сделает, — сказал Цыган.
Тон двигателя опять изменился: вертолет удалялся. Сталкеры подождали, чтобы убедиться, что патрульный Ми-24 уходит, а не просто отклонился в сторону. Наконец Падла шумно выдохнул:
— Улетел!
— Серьезно они за нас взялись, — сказал Цыган, подходя к краю уступа, на котором они стояли. Это был довольно ровный пятачок земли; когда-то тут росла трава, теперь даже почва от поднимающегося снизу жара высохла и превратилась в песок. При каждом шаге черная пыль поднималась в воздух.
— Это не помешает нам выполнить свой план, — негромко сказал Долг.
— Ага, не помешает! — воскликнул Рваный. Злость на командира вернулась с новой силой. — Как же! Они на нас теперь охотятся! Сержант покачал коротко стриженной головой:
— Вгяд ли, пока что они ищут пгопавший патгуль. Пока пошлют кого-то в лагегь, пока пгоследят погибший взвод до кладбища, пока обшагят окгестности… Наших следов на кладбище не осталось, оно все съело. Очень удобно, кстати, — усмехнулся он, — само мегтвецов делает, само хогонит. Замкнутый цикл. Никто не улыбнулся.
— День-два на поиски патруля, столько же на то, чтобы начать охоту и найти нас. У нас четыре дня форы! — подытожил Цыган. — Двигаемся дальше.
Начался утомительный спуск. Становилось жарче, дневной свет сюда почти не попадал, зато на камнях плясали отсветы оранжевого пламени, бушующего внизу.
Решили идти первым путем, через перемычку. Здесь и расщелина была как будто не такая широкая, и на противоположной стороне имелись подходящие выступы, чтобы забраться потом наверх. А главное, меньше риск свалиться в аномалии.
У сталкеров осталось три веревки по пять метров каждая. Сержант показал, как вязать ведёрный узел, чтобы после спуска забрать веревку, потянув за ходовый конец.
Кое-где можно было спрыгнуть, где-то приходилось спускаться по веревке. Одной из ступеней этой долгой дороги вниз оказался наполовину торчащий из земли остов красного «жигуленка». Первым встал на него Цыган — не выпуская из рук страховку, чтобы ненароком не улететь в жарку вместе с автомобилем. «Жигуленок» держал, хотя поскрипывал и качался. Следом спустился Сержант, шагнул на покрытый хлопьями треснувшей краски капот и спрыгнул на каменную площадку метром ниже.
— Сюда! — махнул он, оборачиваясь.
Цыган разглядывал трещину в камне, в которой застряла машина. Середина была смята, над крышей трещина расширялась, образуя черный зев диаметром больше двух метров. Верхний край осыпался, обнажая камень, земля лежала на сложившейся гармошкой крыше. Поправив стволы, висящие на груди, Цыган перепрыгнул на следующую ступеньку. Ремни натерли шею, ладони после серии спусков горели адским огнем, кажется, сунь он руку в жарку — даже не заметил бы ожога.
С каждым метром вниз становилось все жарче, дышалось тяжелее: пламя выжигало кислород.
— Не задохнуться бы, — пробормотал Падла, тыльной стороной ладони стирая пот со лба. Лицо у него покраснело, впрочем, как у всех, лоснилось и поблескивало.
— Не хочешь свое ведго снять, пагень? — обратился Сержант к молчаливому монолитовцу. Тот качнул головой, по черному стеклу пробежали красные блики.
— Да у него там кондиционер, — ухмыльнулся Падла.
Кузнецов ничего не ответил, только поправил лямки своего громоздкого высокого рюкзака. Тот дополнительно фиксировался ремнями на груди и на животе и сидел как приклеенный.
Жарки шипели, столбы пламени рвались вверх с низким гудением с обеих сторон узкого каменного мостка длиной метров десять, пересекавшего дно расселины. Сталкеры спрыгнули на широкую площадку, клином спускающуюся к перемычке.
— Беру свои слова обратно, — заявил Цыган. Огонь освещал жерло большой пещеры, зиявшей в стене. — Название Лестница-в-Ад подходит этой штуке гораздо больше.
— Заметано, — кивнул Падла. — Когда выберемся, скажи это Картографу, пусть нарисует на своих картах.
— И копигайт пусть пгоставит, — ухмыльнулся Сержант.
Неровные языки лизали края мостка; из-за низкого гудения пламени, наполняющего расселину, никто не услышал гул вертолета. Когда длинная тень накрыла расселину, Цыган был на середине каменной перемычки. Он шел медленно, подняв обе руки и прикрывая лицо локтями от нестерпимого жара. Волосы стояли дыбом и шевелились, потрескивали, по ним пробегали искры; казалось, еще секунда, и на макушке вспыхнет костер.
— Патруль! — заорал Рваный.
Цыган поднял голову, отведя ладони от лица. Серое, с розовыми полосами небо закрыла длинная туша «крокодила».
— Замрите! — крикнул Цыган. Сталкеры застыли на перемычке, кто как стоял, в окружении пламени. Может, пилот не посмотрит вниз или примет человеческие фигуры за каменные столбы?..
Вертолет пролетел над расселиной и скрылся из виду. Никто не пошевелился. Звук работающего двигателя почти не доходил сюда из-за громкого гудения тысяч жарок, заполняющих дно гигантской трещины.
Патрульный Ми-24 развернулся и полетел обратно, снижаясь. Вертушка зависла вверху, и Цыгану показалось, что он чувствует разгоняемый мощным винтом воздух.
