Он до того привык к Зоне и к постоянному ощущению близкой опасности, что уже и поверить не мог в реальность возврата к беспечному существованию за ее пределами.
— Это если Тараненко приедет сегодня, — проворчал он вслух. — Что не есть непреложный факт.
— Приедет, никуда не денется, — убежденно сказал Псих. — Помянешь мои слова!
Они прошли к шестиугольной беседочке, в которой когда-то располагалась курилка. Теперь у беседочки заметно просела крыша, а одна из пяти закрытых сторон была проломлена, словно какой-нибудь тупой псевдогигант решил попасть внутрь не со стороны входа, а где придется. В остальных местах даже лавочка уцелела и не сгнила — на ней до сих пор можно было безбоязненно сидеть. Там Псих с Сиверцевым и обосновались.
Сидели они не то чтобы очень долго — минут пятнадцать. Небо на востоке начинало помалу светлеть, далеко в лесу тявкали и перекликались собаки перед утренней охотой. Если бы Сиверцев отчетливо не понимал, что находится в полной опасностей Зоне, утро можно было бы назвать идиллическим.
Псих развалился на лавочке — руки в стороны, на бортик беседки. Расслабленная его поза выглядела обманчиво: Сиверцев знал, что этот товарищ умеет мгновенно переходить из расслабленного состояния в рабочее или боевое. Видели-с…
Вот и сейчас он сидел-сидел, а потом вдруг подобрался, шевельнул головой и приобрел такой вид, словно старательно во что-то вслушивался.
Сиверцев конечно же насторожился, но благоразумно не подавал голоса, просто внимательно следил за Психом.
— Кто-то идет! — прошептал тот. — Оттуда! Он указал на юг, в сторону границы.
— Что делаем? — тихо отозвался Сиверцев.
— Давай-ка в здание. — Псих уже подхватывал свой рюкзак.
Они вернулись к крыльцу и поднялись. Псих выбрал комнату, из которой была видна и беседка, и дорога за ней. Причем в этой комнате было сразу два окна в двух стенах — одно на беседку, частично даже застекленное, второе в сторону Свалки, без рамы, просто пустой проем.
— Кого ж это черти несут? — риторически вопросил Псих. — Тараненко должен на вездеходе, а эти пешком…
Через несколько минут из-за крайних деревьев, загораживающих дорогу на юге, показались двое. Оба высокие, но один еще и широкий — здоровенный детина, одетый обычным для Зоны образом — камуфляж, легкий шлем, полумаска, ботинки. На шее висит что-то огнестрельное, руки сложены на этом огнестрельном, походный вариант. Второй худощавый, в бесформенном плаще и нахлобученной широкополой шляпе — лицо, небось, и вплотную не разглядишь. Оружия не видно.
Они дошли до места, где от колеи к зданию старого кордона, в котором сейчас прятались Псих с Сиверцевым, отворачивала тропинка. Ненадолго задержались, словно переговаривались и решали — свернуть, не свернуть. И все-таки свернули.
— Ваня, — шепотом произнес Псих. — Будь готов по команде сигать в окно! Сиверцев скрипнул зубами и кивнул.
«Начинается! — с досадой подумал он. — Нет чтобы Тараненко на вездеходе приехал! Тогда точно все приключения завершились бы, сиди себе в вездеходе, дуй хозяйский коньяк…» Но приключения только начинались.
Псих вдруг сделал круглые глаза, словно прислушивался к чему-то внутри себя. А в следующий момент лицо у него сделалось непонимающее и испуганное.
— Что такое? — испуганно спросил Сиверцев.
— Мутанты, — прошептал Псих чуть ли не обреченно. — Много! Идут сюда. Только что никого не было — и тут р-раз!
— Откуда идут? — Сиверцев пытался мыслить рационально. Раз идут, надо понять откуда и драпать в противоположном направлении, что тут думать?
— Отовсюду! Кольцом!
— Саня! — Сиверцев схватил Психа за плечи. — Нука встряхнись! Что за мандраж? Тикать надо! Давай, включай чутье, куда бечь?
Псих грустно взглянул сначала на Сиверцева, потом на оконный проем, который без рамы.
— Поздно, — выдохнул он почти обреченно.
Ваня рывком обернулся. Снаружи в оконный проем заглядывал долговязый жлобина с вытянутой, как дыня, головой, а около рта болталась неприятного вида борода из толстых кальмарьих щупалец. И это был не полудохлый кровосос-подросток, какого они с Психом встретили в первый день у забора Свалки. Это был крупный взрослый кровосос, сильный и злой.
Зато над высоченным лбом кровососа, примерно на полпути к темени, отчетливо виднелось небольшое, только палец просунуть, отверстие, темное от запекшейся вокруг него крови. А еще боковым зрением Сиверцев засек кого-то в дверном проеме.
«Вот тебе и хваленое чутье, — неожиданно спокойно подумал Сиверцев о способностях Психа. — Подвело таки».
— Эй, вы, внутри! — донеслось с улицы. — Выходите! И без фокусов!
Сиверцев в последней надежде взглянул на Психа, надеясь, что тот, как обычно, что-нибудь придумает и тут же учудит. Но тот покорно встал и грустно произнес:
— Пойдем, Ваня! Кажется, отбегали мы свое.
«Как же так? — Сиверцев все не мог поверить, что Псих просто так, без боя, будет сдаваться. — Что значит — отбегали?» Но делать нечего — встал и направился за Психом.
В коридорчике поджидали два типа — с виду сталкеры, но почему-то без шлемов, неопрятные какие-то и очень уж пахучие. И вдобавок — застывшие, без выражений на лицах, с пустыми глазами и, кажется, все с теми же фистулами в головах — насчет последнего Ваня только предполагал, потому что внимательнее разглядеть ему не хватало роста.
Двое пришлых поджидали в беседке. Вокруг беседки тоже было не пусто, Сиверцев даже испугался сначала. Еще несколько типов с разномастной огнестрелкой и без, пара псевдогигантов, три кровососа, целая свора слепышей, несколько чернобыльцев, несколько мерзейшего вида карликов, кабан и пяток тварей, которых Сиверцев опознать не смог. И у всех, просто у всех в головах дыры разной степени окровавленности.
И у Психа, и у Сиверцева почему-то не стали отбирать автоматы, так что теоретически оба могли открыть пальбу, но вряд ли это облегчило бы их участь — противник просто задавил бы числом.
Псих шел к беседке. Сиверцев за ним. Из-за спины Психа Ваня толком не мог разглядеть тех, кто сидел в беседке, да и зоопарк вокруг нее волей-неволей отвлекал, притягивал взгляд. Поэтому только внутри, когда Псих оказался не впереди, а рядом, Сиверцев сумел рассмотреть хозяев зоопарка.
Об одном сказать было нечего — плащ, да шляпа, лица, как Сиверцев и предполагал, не видно. Зато второго Ваня узнал без труда. И реально офигел. Это был Покатилов.
Глава семнадцатая
Ночью шарахнуло по полной. Киргиз проснулся, словно пьяный, его ощутимо мутило, хотелось вскочить и опрометью метнуться в туалет, и пофиг, что там смыв не работает.
Киргиз кое-как сел. А через секунду понял, что его опередили: из сортира пробивался слабый свет и кто-то там уже маялся.
