— Не будете против, если выкурю
сигаретку?
— Пожалуйста, — спешно ответила
Вика, — мне дым совсем не мешает.
— Мой муж тоже пытался баловаться, —
недовольным тоном проскрипела Софья Андреевна, — но я его живо отучила. От
табачного дыма обои чернеют, потолок сереет, а одеяло с подушками плохо пахнут.
Нечего дома грязь разводить. Петька, правда, сопротивлялся, но у меня разговор
короткий: взялся за сигарету, мигом по губам разделочной доской получил. Трех
раз хватило, чтобы он навсегда о дурацкой забаве забыл. В таком деле главное —
настойчивость. Другие жены всю жизнь уговаривают мужа, ноют, плачут: «Дорогой,
брось курить, это вредно»… — А я его по сусалам — хлобысть, и своего добилась.
Но ты, Юра, кури пока, я тебе никакого права замечаний делать не имею, не
родственник покамест.
(В этот момент начальственного рассказа я
подумала: будь я на месте Юрасика, то, услыхав подобное заявление из уст
предполагаемой тещи, мигом бы задушила все мысли о женитьбе на Вике. Но
влюбленный Лисица похож на токующего глухаря, в момент брачной игры он не
слышит и не видит никого, кроме объекта страсти.) Юрик услышал в словах будущей
тещи только разрешение, опустил боковое стекло и закурил.
Через некоторое время он привычным жестом
выбросил окурок и.., раздался дикий вскрик. Оказывается, милейшая Софья
Андреевна, сидевшая на самом лучшем месте в автомобиле, то есть непосредственно
за водителем, тоже открыла окно, и непотухшая сигарета попала ей прямо в шею.
Мать Вики устроила целое представление. Лисица
спешно припарковался и чуть ли не на коленях просил у нее прощения. Он и на
самом деле чувствовал вину, хотя, если посмотреть на случившееся с другой
стороны, окурок не причинил мадам никакого ущерба, просто испугал.
В конце концов Софья Андреевна перестала
хвататься за сердце, и путешествие было продолжено. Нельзя сказать, что дорога
доставила Лисице удовольствие. Ему пришлось: выключить свою любимую
радиостанцию, потому что у Софьи Андреевны болела от музыки голова, не свистеть
за рулем, потому что у Софьи Андреевны от свиста болела голова, не
разговаривать с Викой, потому что у Софьи Андреевны от болтовни болела голова,
не ехать в левом ряду, потому что у Софьи Андреевны от скорости болела голова…
Юрасик даже начал слегка нервничать. Но стоило ему бросить взгляд на прелестную
блондинку Вику, как он мгновенно забывал про вздорность будущей тещи.
Наконец прибыли в Малинкино, и тут случилась
новая беда. Обрадованный окончанием томительного путешествия, Юрик спешно
выскочил из автомобиля и привычно захлопнул дверцу.
В ту же секунду раздался вопль, напоминавший
вой сирены.
А случилось вот что. Софья Андреевна, особа,
как все излишне полные люди, медлительная, чтобы подняться с сиденья,
ухватилась рукой за стойку иномарки, и пальцы дамы оказались в проеме
распахнутой Лисицей дверцы. И когда она захлопнулась… В общем, понятно.
По счастью, Малинкино не умирающая в лесах
деревенька, а большое село, существующее при огромной, процветающей
птицефабрике. Там, конечно же, имеется больница.
Начался второй акт драмы: Софью Андреевну понесли
к врачу. Именно понесли, потому что самостоятельно идти дама отказывалась.
Робкое замечание Юрика: «У вас же не нота прищемилась», — было перекрыто
громовым воплем:
— Воды, умираю!
Вика мухой метнулась по соседям, мигом
собралась толпа из мужиков, Софью Андреевну приволокли к доктору, который вынес
вердикт: перелома нет, сильный ушиб.
Лисица мысленно перекрестился и решил, что
неприятности благополучно закончились. О, как он ошибался!
Глава 4
Держа на весу забинтованную длань, Софья
Андреевна села в саду и принялась командовать дочерью и предполагаемым зятем:
— Несите банки из подвала. Налейте воды.
Подключите газовый баллон. Подметите дорожки.
Живо. Быстро…
Указания раздавались безапелляционным тоном, и
Юрасик вновь ощутил себя солдатом-первогодком перед лицом сержанта Краснова,
заставлявшего новобранца Лисицу заправлять кровать одной левой рукой, правой
отдавая честь.
Но, как говорил великий мудрец, все проходит.
Закончился и хозяйственный запал дамы. Она вульгарно проголодалась и велела:
— Тащите с гол. Ставьте скамейку.
Доставайте еду.
Юрасик с Викой мгновенно исполнили приказ.
Девушка села на высокий пенек, а Лисица и Софья Андреевна устроились на
лавочке.
— Ничего по-человечески сделать не
можете, — резюмировала вредная карга, оглядев «дастархан». — Юрий,
принеси воды!
Тот покорно встал. И что произошло, когда
Юрасины восемьдесят килограммов стремительно поднялись со скамьи,
представлявшей собой доску, прибитую к двум ножкам? Правильно. Тещины полтора
центнера перевесили, и Софья Андреевна оказалась на земле. Вздымаясь вверх,
свободный конец лавки задел хлипкий стол, и нехитрое угощенье посыпалось на
орущую даму.
— Мама… — кинулась к туше Вика.
— Меня обожгло картошкой! — выла
тетка.
— Так она же холодная, — напомнил
Юра.
Софья Андреевна на секунду замолкла и вполне
по-человечески спросила:
— Вы ее разве не подогрели?
— Нет, — честно призналась
Вика, — решили, и так сойдет, она ведь отварная, можно с подсолнечным
маслом…
— А-а-а! — завизжала маменька, на
ходу изменив характер своего смертельного увечья:
— Я позвоночник сломала!
— Не может быть, — начал успокаивать
истеричку Юра. — Земля мягкая, и вы спокойно шевелитесь. Право слово,
ерунда! Даже смешно! Давайте просто улыбнемся и снова накроем стол!
Софья Андреевна села, потом прищурилась и
заорала с такой силой, что в соседних дворах всполошно залаяли перепуганные
собаки.
— Вика-а-а! Я сломала спину, меня
парализовало, речь отнялась, а он смеяться хочет! Во-он отсюда! Убирайся!
Юрик вздрогнул. В подобном положении он
оказался впервые. Нет, его постоянно донимали кандидатки в тещи, кое-кто из них
даже заявлялся к нему домой и пытался драться. В прямом смысле этого слова —
руками. Но случались подобные казусы лишь после того, как Юрасик объявлял:
— Простите, свадьбы не будет.
И, в конце концов, тех разъяренных маменек
можно было понять: вроде пристроили дочку, и вдруг такой облом. Тут любая за
скалку схватится.
Но Вике-то Юрасик не успел насолить, их
отношения были в стадии разгорающейся, а не чадящей любви!
— Прочь! — голосила Софья
Андреевна. — Меня убило, а он издевается.
