Все это было дико. Неправильная природа — вялая, равнодушная. Никто не охотится за ним, но в то же время не выходит на пси-контакт, чтобы подчиниться или, напротив, подчинить себе его волю. Равнодушный, пустой, никчемный мир. Мир, в котором ему нет места.
Но было еще одно в обстоятельство: в этом месте с НЕЙ никогда не случилось бы того, что произошло. Там, за Периметром, откуда она пришла, наверное, все так. Там не нужно следить за каждым своим шагом и каждую минуту принимать решение. Там безопаснее, там живут совсем по другим законам.
Да, все дело именно в этом. Она погибла — и ее жуткая смерть перечеркнула весь смысл существования Буки. Тогда он и понял это: Зона — одна большая аномалия, созданная, чтобы убивать людей.
«Это не так… — прошептала тьма. — Я не просто убиваю пришельцев. Я каждому даю то, что он ищет. У каждого есть шанс выжить и утащить с собой вожделенную игрушку, которую я дарю ему — конечно, если он ее заслужил…»
— Ты — Зона? — проговорил Бука.
Тьма продолжала, не слушая его:
«Люди считают себя выше прочих существ, выше природы и ее законов. Он думают, что вправе ради своего любопытства ломать эти законы и уродовать живые существа — просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Но что-то у них пошло не так, и теперь уже Я изучаю их, как они изучают своих подопытных насекомых. Они сами как насекомые — ползают по мне, копошатся, собирают отбросы, которые так ценятся у них…»
— Зона… Зона… — лихорадочно пробормотал Бука, хватаясь за голову: в ушах нарастал неприятный звон, что-то происходило с сознанием.
«Ты хочешь сделать так, чтобы меня никогда не было… — продолжал голос, который теперь звучал угрожающе. — Значит, и ты решил посягнуть на законы, не тобой установленные, хочешь стать в один ряд с пришельцами из-за Периметра. Но ведь ты не такой, ты по-другому устроен. Ты — такая же тварь из Зоны, как и все, что тебя в ней окружает. Без меня ты просто не сможешь существовать. Оглянись: хочешь ли ты жить в таком мире?»
Вокруг был густой зеленый лес. Тень, тишина и спокойствие. Не было ни радиации, ни других губительных излучений, пока еще не имевших названия. И эта спокойная пустота медленно убивала, разрушала Буку изнутри… На какой-то миг показалось, что было еще что-то, что давило на мозг снаружи, но он никак не мог понять, что это. Потому что сосредоточиться не давал этот вкрадчивый голос:
«Откажись от своего замысла, откажись! Оставь все как есть — и наслаждайся своей исключительностью! Ты — часть меня, тебе хорошо в Зоне, здесь ты почти всевластен. Не следуй человеческим порывам — здесь им не место. Будь собой, просто оставайся собой…»
Спокойствие зеленого бора вдруг нарушилось: пейзаж пошел тонкими полосками, словно по экрану телевизора пробежали помехи.
— Что? — пробормотал Бука. — Что такое?
Картинка восстановила на миг свою целостность — и вдруг пошла мелкой рябью. Сквозь него пробивался совсем другой пейзаж — более суровый, мрачный, но при этом гораздо более знакомый. А в следующую секунду в уши ворвался многоголосый, леденящий душу рев.
Рев безмозглой толпы зомби. И, перекрывая этот гул, донесся отчаянный крик Мауса:
— Майор, что ты делаешь?! Что ты делаешь, идиот?!
* * *
Привычное восприятие действительности вернулось к Буке мгновенно. Он осознал, что лежит ничком на сухой земле, впереди высится громада Выжигателя, позади напирает толпа зомби, вокруг него сгрудилась маленькая группка людей в защитных шлемах. И он сам смотрит на мир сквозь мутноватые стекла. Быстро ощупал голову: точно, на нем — тактический шлем. Быстро оглянулся.
Теперь шлема не было на майоре. И происходило то, что и должно было происходить у подножья выведенного на полную мощность Выжигателя мозгов. Некоторое время майор смотрел на них пустыми, мертвыми глазами, замерев неподвижно, словно кто-то его выключил. Потом он медленно поднялся — и побрел прочь, волоча за ремень автомат. Никто не бросился ему вслед, не пытался вернуть, образумить, спасти.
Потому что все уже было кончено. Выжигатель сделал свое дело: майора Самохина больше не было. Была лишь пустая оболочка, которая будет неприкаянно бродить по округе, пока единственный инстинкт — голод — не заставит ее присоединиться к себе подобным и с утробным рычанием броситься на бывших товарищей.
— Идем, идем! — заорал Маус, таща за собой Буку.
Время словно включило свой нормальный темп, и теперь Бука видел, как яростно напирает толпа, как пятятся его товарищи, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать стрельбу и не раскрыть себя перед защитниками Радара.
Бука уже поднялся, когда цепкая лапа схватила его за лодыжку. Он вырвался — и бросился вперед, к остальным.
— На мне — шлем майора? — спросил Бука, касаясь гладкой армированной поверхности.
— Да, — мрачно сказал Маус, продолжая быстро идти вперед. — Я даже не ожидал от него такого поступка. Я ведь и вправду думал, что он просто сволочь и шкура. А вот на тебе: когда ты уже был готов, он просто сорвал с себя шлем и даже успел нахлобучить тебе на голову — пока ему самому мозги не выжгло…
Только теперь Бука осознал, что произошло только что. Один из спасенных им вернул долг. Так, как и обещал Монолит.
Это было странное чувство: раньше его не посещали такие резкие приступы угрызений совести. Будто он должен был чего-то этому человеку. А ведь на самом деле он ничего не должен. Он подарил ему несколько лишних дней жизни, шанс самому выбрать свою судьбу. И майор сделал свой выбор.
Ложь. Он должен был сказать остальным. Правду — ту самую, недосказанную часть правды. Должен был сказать — но боялся. Потому что человек так устроен — опускать руки, едва он услышит неутешительную правду. И он скажет им. Обязательно скажет — но позже. Сейчас главное — прорваться к этому проклятому Выжигателю…
Толпа приближалась к проволочному ограждению. Группу шатало от разрушительного воздействия радара, от которого не спасали теперь даже защитные шлемы. Опытным взглядом Маус отметил несколько залегших в укрытия фигур. Складывалось впечатление, что «монолитовцы» несколько растерялись, не зная, как поступить: Выжигатель включен, чтобы остановить небольшую группу неизвестных, но сейчас он, словно приманка, тянул на себя сотни озверевших зомби. Похоже было, что более концентрированное здесь пси- излучение начинало их тревожить, отчего зомби стали активнее, злее — и прибавили шагу.
— Вперед! — заорал Маус, указывая вправо. — Вон в тот угол! Монах, Петля, Антоха — бейте по левому флангу, не давайте никому высунуться! Бука, бей прямо по курсу, я слежу за этажами! Вперед!
Группа отчаянно рванула, и вслед за ней с ревом ринулась толпа зомби. Из жутких преследователей они неожиданно превратились в удобных союзников: по всей ширине «фронта» они массой навалились на проволочное заграждение, просто подмяв его телами — и хлынули на территорию Радара. «Монолитовцы» от- крыли беспорядочный огонь. Слишком поздно: такую тупую массу невозможно остановить пулями.
