Ворота ангара. Высокие темные створки плотно притворены, но
длинный засов не то что не заперт на висячий замок, но даже и не задвинут. С
равной вероятностью это может оказаться и беззаботностью, и ловушкой...
Они обменялись выразительными жестами, и Лаврик прижался к
стене возле угла так, чтобы при необходимости встретитьобитателей домика, а
Мазур взялся за засов и осторожненько, по миллиметру, потянул створку на себя,
готовый немедленно ее придержать, если раздастся хоть малейший скрип.
У него была с собой масленка, но она не понадобилась –
створка отошла бесшумно, ее, должно быть, хорошо смазали. Мазур скользнул в
образовавшуюся щель, присел и метнулся в сторону на случай, если внутри кто-то
все же сидел в засаде, чтобы приложить незваному гостю как следует.
Никого. В зарешеченные окошечки все же проникало немного
скудного ночного света, чтобы не чувствовать себя ныряльщиком, погрузившимся с
головой в чернила. Прямо напротив входа расположился отливавший в полумраке
молочно-призрачной белизной пассажирский автобус – овальная фордовская эмблема
над радиатором, сдвижная боковая дверь, не новенький, но и не развалина. Даже
номер имеется – значит, скорее всего, куплен здесь легально, а не угнан, с
угнанного моментально свинтили бы номера...
Мазур обошел его вокруг, осторожно переступая через какие-то
железки и круглые жестянки, валявшиеся там и сям. Ну что же, сюда и двадцать
человек войдет, и еще останется место для стволов и прочих атрибутов приличного
государственного переворота. Приходилось констатировать, что Хайнц пока что не
вешал им лапши на уши – автобус в гараже, и точно, имелся по тому адресу,
который он дал, не предполагая, что им эта берлога уже известна. Знать бы еще,
что и с остальным не наколол.
Выскользнув наружу, Мазур аккуратно притворил за собой
створку, возвращая ее в прежнее положение.
Лаврик обернулся к нему, сделал резкий жест – из разряда заранее
оговоренных. И Мазур, не мешкая, кинулся за противоположный угол ангара.
Он уже слышал, как захлопнулась дверь и явственно звучат шаги, направлявшиеся
прямехонько в их сторону.
Оба притаились за углом, глядя в разные стороны – на случай
атаки с любой стороны. Пока, правда, не походило, чтобы их заметили. Двое
шагали лениво, шумно, вот разве что явственно послышался характерный звук, с
каким затвор пистолета отходит назад и возвращается, загоняя патрон в ствол.
– Ерунда, – протянули за углом сквозь зевок. –
Ничего такого.
– Все равно нужно было осмотреть. Эти макаки пуляли куда
попало, еще пожара не хватало...
– А чему гореть-то? – фыркнул первый и вновь зевнул, с
хрустом и подвыванием.
– Все равно. Порядка ради.
Они говорили по-английски, но английский, мгновенно отметил
Мазур, не был родным языком ни для одного, ни для другого. Интернационал, ага.
Всякой твари по паре. Можно бы даже, чуть поломав голову, определить, откуда
они родом, но нет никакой необходимости...
– Ну? Ни пожара, ни наводнения, ни даже поганого черномазого
воришки.
Они торчали у ангара и еще какое-то время лениво
перелаивались, один нудил, что нельзя доводить бдительность до абсурда, второй,
должно быть, крепкий любитель порядка, столь же вяло ответствовал, что
бдительность равным образом нельзя и сводить к совершеннейшему нулю, иначе
может боком выйти – вот взять хотя бы Жирного Билла в восемьдесят втором,
Чокнутого в восемьдесят четвертом... Судя по общему настрою, им было чертовски
скучно торчать тут в обществе друг друга, охраняя паршивый гараж и
представления не имея, когда начнется работа. К тому же, зная Майка,
нетрудно догадаться, что этим двум он запретил во время несения службы не то
что глоток хлебнуть, но даже пробку понюхать – и бывали прецеденты, когда за
нарушение приказа вгонял свинца в организм...
Наконец они, уныло переругиваясь, направились назад к дому.
Заскрипели расшатанные ступеньки заднего крыльца, громко хлопнула дверь. Вновь
воцарилась совершеннейшая безмятежность. В общем-то, основания для беспечности
есть: в доме и в гараже пока что наверняка не отыщется не то что оружия, но и
одного-единственного патрона, а фордовский автобус сам по себе уликой не
является...
Они перемахнули на улицу в том же месте и двинулись к своему
дому кружным путем, по закоулкам и задворкам.
– А дальше что? – спросил Мазур.
– Дальше, как договорились. Ты выманиваешь птичку из
гнездышка, а я...
– Нет, я в стратегическом смысле.
– А... Дальше видно будет. Инструкций пока что нет, а
значит, и гадать нечего. Хотя лично я поступил бы просто: полетел прямехонько
на Сент-Каррадин и... Стоп!
Он быстро отступил назад в переулочек, осторожно выглянул
из-за угла. Постоял словно бы в нерешительности.
– Что там?
– Посмотри.
Мазур осторожненько высунулся. Улочка была пуста, только на
другой стороне, метрах в двадцати от «Ниагары», стоял темный автомобиль с
выключенным мотором, и за лобовым стеклом алел огонек сигареты.
– Неправильно чуточку, – сказал Лаврик.
Мазур вынужден был с ним согласиться. Строго говоря,
посторонним было тут совершенно нечего делать в такую пору. Дом, у которого
машина стояла, давным-давно стоит пустой, как и три других. К мистеру Джейкобсу
никто не заявляется посреди ночи (у него вообще никто не бывает, если не
считать навещающей домовладение раз в неделю уборщицы и мальчишки-посыльного из
магазинчика на углу, прилежно доставляющего ром и колу). Помянутый магазинчик
давно закрыт. «Авторемонтная мастерская Парселла» тоже никак не может оказаться
тем местом, куда владелец автомобиля собрался – будь это кто-то из ребят Майка,
давно подъехал бы к воротам и вошел. Вот и выходит, что в этом квартальчике
совершенно нечего делать посторонней машине с никуда не спешащим, смолящим
сигаретку водителем... Такие вещи больше смахивают на слежку.
– Неправильно – кивнул Мазур. – Что делать будем?
– Как будто есть выбор... Ты, как благонамеренный житель,
возвращаешься домой. А я посмотрю, что он будет делать. Если выманишь девочку в
какой-нибудь ночной кабачок, свет у себя не гаси – сигнал, значитца...
Мазур кивнул, вышел из-за угла и с самым беззаботным видом
направился к «Ниагаре». В машине все так же алел огонечек – водитель не
шевельнулся при его появлении, не полез из машины (американской, не первой
молодости), из окна так и не показалось никакого смертоубийственного оружия. И
все равно, неприятно было шагать к черному ходу, повернувшись спиной к
неведомой опасности. Разумеется, если это и в самом деле была опасность – мало
ли какие бывают совпадения и случайности...
Он достал старомодный ключ, но дверь оказалась незапертой, а
в кухне горел свет и на лестнице тоже. Мазур заглянул в кухню: мистер Джейкобс,
привычно опершись затылком о стену, спокойно похрапывал. Обе бутылки были
пусты. Очередной этап размеренного пития, до утра уже не проснется, хоть все из
дома вынеси – правда, выносить практически и нечего...
