Тот, что был к Мазуру ближе других, начал приподниматься в
вертикальное положение, бормоча что-то обычное для таких случаев: мол, достанем
еще, разорвем на сто пятнадцать частей, душу вынем...
Могучим пинком отправив его обратно в горизонталь, Мазур
взял девушку за руку и потянул за собой. Он не бежал, просто размашисто шагал,
уже зная, что никто не кинется вдогонку. Ну и пошлости, подумал он с
неприкрытой скукой. Все это ничуть не похоже на профессиональную работу, одна
самодеятельность... или нет? Предположим, кому-то хотелось узнать, на что этот
парень способен, если прижать его в темном переулке – и эксперимент блестяще
удался. Но что было делать? Не позволять же бить себе морду? Само по себе
умение непринужденно и весело отколошматить четверых хулиганов компроматом еще
не является...
Он покосился на Гвен и фыркнул:
– Вот теперь – полный набор экзотических впечатлений.
Карибская кулинария, карибские мелодии, карибская романтичная ночь, да вдобавок
натуральное приключение в темном переулке...
– Ничего себе – приключение... – отозвалась она
испуганно. – Я думала, в обморок упаду... Как ты их... Я тебя и не видела
– так, мельтешение какое-то...
– Рад, что тебе понравилось, – скромно сказал Мазур.
– Где ты такого нахватался?
– Жизненный опыт, – сказал Мазур. – Когда
болтаешься по белу свету в одиночку и полагаешься только на себя, поневоле
научишься качественно бить морды...
Она опасливо оглянулась, ускорила шаг:
– Они за нами не погонятся?
– Не думаю, – сказал Мазур. – С них хватит... А
почему ты так странно себя вела?
– Ты о чем?
– Для законопослушной американской девочки было бы наиболее
естественным в такой вот ситуации орать, как корабельная сирена, призывая
полицию... А ты и не пискнула. Настолько испугалась?
– Понимаешь ли... Я не знала, стоило ли звать полицию.
Мазур приостановился, глянул на нее с любопытством:
– То есть?
– Черт тебя знает, Дик. Вдруг бы я тебе навредила?
– Ого! – сказал Мазур. – Интересное заявленьице.
Милая, я полиции ничуть не боюсь, документы в порядке и никаких хвостов за мной
нет. Совершенно нечего опасаться.
– А как это совмещается со всеми странностями вокруг тебя?
Этот тип, потом эти четверо... Я, конечно, не специалист, но они, по-моему, на
обычных хулиганов не похожи...
– Умная девочка. И наблюдательная.
– Что тогда?
У Мазура мелькнула великолепная идея. Никто ему, конечно, не
давал санкции на подобные хохмы, но и не запрещал...
– Тьфу ты, – сказал он совершенно естественным
тоном. – Мне только сейчас пришло в голову... Вот оно что... А ведь
чертовски похоже...
– Ты о чем?
– Довелось мне сидеть в тюряге... – сказал Мазур.
– Тебе?!
– А что тут необычного? – пожал плечами Мазур. –
Три года сидел, у нас в Австралии.
– За что?
– Ловил девушек в темных закоулках. Насиловал, грабил и
перерезал глотки. После девятой повязали.
– Да ну тебя! Думаешь, я поверю?
– Проницательная девочка, – сказал Мазур.
– Просто немного знаю жизнь. Дали бы тебе три года за такие
вещи... Тут пожизненным пахнет...
– От тебя ничего не скроешь, – сказал Мазур. –
Ладно. Порезал одного парня в кабаке. У него тоже был нож, и он сам нарывался –
в портовых кабаках такое случается сплошь и рядом, знаешь ли. Но мне повезло
больше. Вот и сидел три года. Так вот, там были парни гораздо похуже меня. И
они меня потом хотели взять на работу... Смекаешь? Работа была очень уж поганая
и рискованная, за такую как раз можно словить пожизненное. А у меня есть
свои правила. Не тянет что-то делать нарушение закона профессией. Ну, послал их
подальше и смылся. Вот и вполне может оказаться, что они меня и тут отыскали...
– Кошмар какой. Нужно, по-моему, обратиться в полицию. Если
ты и правда ни в чем таком не замешан...
– Легко сказать, – хмыкнул Мазур. – А в чем их
обвинить, и где улики? Сама посуди... Ладно, рано или поздно отвяжутся. На мне,
в конце концов, свет клином не сошелся.
Какое-то время она молча шагала рядом с ним. Искоса
поглядывая на спутницу, Мазур втихомолку веселился. Задумка была неплохая: если
она все же не имеет никакого отношения к этому придурку в белом, должна
чувствовать себя не лучшим образом: нежданно-негаданно оказалось, что связалась
с чертовски мутнымпарнем, вокруг которого кружится непонятная суета с
криминальным оттенком. Если и дальше будет поддерживать отношения как ни в чем
не бывало, значит, имеет к тому самые серьезные поводы... или просто бесшабашная.
Черт, ну не Штирлиц я, сказал себе Мазур с нешуточным сожалением. Тот бы
моментально установил истину, а мне вот не докопаться...
– Надо же, какой ты, оказывается, романтичный...
– Вздор.
– Нет, правда. В тюрьме сидел, по морям плавал, чуть не
зарезал кого-то... До сих пор все мои знакомые были жутко добропорядочными и
респектабельными.
Мазур подумал: то ли благонравная девочка, по контрасту с
прежней размеренной жизнью возжелавшая пощекотать нервы сомнительной экзотикой,
то ли поставлена в условия, когда просто нельзя отлипнуть от мистера Дикинсона.
Нахамить ей, что ли?
– Вот уж кем меня не назовешь, так это
респектабельным, – сказал он, не раздумывая. – Два месяца как из-за
решетки. Все бы ничего, но без женщин тяжеловато...
Она фыркнула:
– Ходят слухи, вы там какой-то выход находите...
Мазур остановился, повернул ее к себе, аккуратно прислонил к
теплому шершавому стволу вольно произраставшей пальмы, придвинулся вплотную и
осведомился на ухо:
– Подробностей хочешь?
Она закрыла глаза и какое-то время смирнехонько пребывала в
его объятиях, отвечая на поцелуи и позволяя вольничать руками, вырываться
начала гораздо позже, возмущенно шепча:
– Ну не здесь же!
– А как насчет романтики? – поинтересовался Мазур,
немного умеряя натиск.
– Это уже не романтика... Поехали домой.
– А дома что?
– Все, – пообещала она, проворно приводя платье в
порядок.
Такси поймали на том же месте и добралисъ до «Ниагары» без
всяких приключений. В кухне свет не горел, не похоже было, что мистер Джейкобс
собирается просыпаться. Когда они поднимались по темной лестнице, Мазуру пришло
в голову, что в ее комнате все еще может шуровать Лаврик, и он проворно потянул
девушку к своей двери, тут же сообразив, что паникует зря – Лаврик не из тех,
кого можно приловить врасплох. Она, впрочем, не противилась, вошла сама,
остановилась возле постели и тихонько предупредила:
