– Мне будет позволено узнать хоть какие-то детали? –
спросил Мазур почти что и не сердито. – Нет, я все прекрасно понимаю:
классическая ситуация, на роль «главного» выдвигают подставную фигуру, а настоящийтем
временем хозяйствует вне всяких подозрений... Но хоть какие-то подробности я
имею право знать, по-моему? Чтобы точно знать, чего ожидать?
– Видишь ли, в том-то и загвоздка, что деталей практически
никто и не знает, – серьезно сказал Лаврик. – В игре пока что не
замечено ни малейшего присутствия какой бы то ни было и чьей бы то ни было державнойконторы.
Специфика интриги такова, что ее крутят, как на подбор, частники. А это, сам
понимаешь, все усложняет: частников столько развелось, что с ходу и не
установишь, кто такие, на кого работают и чего хотят. Дилетант – кошмар для
любой спецслужбы. Вот и приходится тебе, уж не посетуй, работать тем самым
фонарем, на который летят бабочки... Не будут же они вечно ходить вокруг да
около? Для чего-то же он к тебе лез? Ты уж – пострадай за други своя...
– А если они меня резать начнут? – спросил Мазур
ехидно.
– Давай без шуточек, – поморщился Лаврик. – Можно
подумать, тебя так просто зарезать...
– А если серьезно?
– Зачемим тебя резать?
– А потому что – дилетанты. Поди угадай, что им в голову
взбредет, коли логика у них насквозь непрофессиональная?
Лаврик задумчиво сказал:
– Ну, если начнут резать, тогда, конечно, можно начать их
обижать по полной программе... Нет, все равно, не думаю я, что помыслы у них
убойные. Скорее всего, как всякие нормальные люди, выведать что-то захотят. Так
что перед тобой открываются широкие возможности вдоволь потрепать языком,
который у тебя неслабо подвешен. Мы ж не знаем, за кого они тебя принимают. Сам
сориентируешься по ходу, если что... Можешь плести что угодно, можешь к кому
угодно вербоваться, разрешаю – разумеется, не в своем подлинном облике...
Водитель, воспользовавшись паузой, сказал:
– Вообще-то можно было бы их потихонечку скрутить,
компаньеро, и расспросить по душам...
– Минута делов, – кивнул Лаврик. – Вот только как
мы будем выглядеть, если окажется, что вся потайная мощь державыобрушилась на
какого-нибудь долбаного любителя? Который, к своему удивлению, обнаружит вдруг,
что столкнулся именно с государством? Это ж придется думать, куда труп
девать... Нет, давайте уж придерживаться прежней тактики. Благо приманка наша –
не беззащитный ягненочек... – он повернулся к Мазуру. – В общем, так.
Мы сейчас поедем покупать причиндалы для хлопушки, а ты поболтайся по городу
пешком. Только пушку оставь здесь. Ни к чему ее таскать по пустякам, у тебя
руки-ноги есть...
Он хлопнул водителя по плечу, и тот остановил такси у
очередного летнего кафе, где примерно половина столиков была свободной.
Ободряюще ухмыльнулся Мазуру:
– Не переживай, все путем, найдется кому прикрыть...
Мазур покосился на него, но ничего не сказал, вылез и
захлопнул дверцу. Повернулся и не спеша пошел по тротуару навстречу движению.
Уныния, конечно, не было ни капли, не говоря уже о страхе, жизнь и работу
приходилось принимать такими, как они есть; если с тобой поступают так, а не
иначе, начальству виднее... Насчет прикрытия Лаврик, вероятнее всего, не врал,
эти карибские острова как раз из тех местечек, где кубинцы чувствуют себя, как
дома. А зная Лаврика и его любимые приемчики, начинаешь всерьез подозревать,
что где-нибудь под лацканом пиджака уже прилепился крохотный микрофончик –
и не вчера, а, очень может быть, с того самого момента, когда они сюда приехали
спасать недотепу-президента, одержимого зудом реформаторства...
Помянутый белый «плимут» не уехал вслед за такси, а нахально
припарковался метрах в тридцати от Мазура. Старательно его игнорируя, Мазур
присел за столик, заказал коктейль неведомо откуда материализовавшемуся, как
джинн из бутылки, официанту, поудобнее расположился на белом стуле и постарался
почувствовать себя своим человеком в Латинской Америке, что было не так уж
трудно после всего, что он в этом полушарии успел наворотить.
Обе дверцы «плимута» распахнулись, вылезли двое и что-то
очень уж целеустремленно двинулись в его сторону. Один, как и следовало
ожидать, оказался дешевым суперменом, так и неизвестным пока что по имени. Судя
по тому, как он издали дружелюбно скалился Мазуру и даже махал рукой,
намеревался снова приставать самым беззастенчивым образом, как подвыпивший
гусарский вахмистр к кухарке. Второй был решительно незнаком – субъект лет
пятидесяти, худой, узколицый, меланхоличный, с вислыми усами и весьма
нездоровым цветом лица.
Глупо притворяться, что не замечаешь человека, который из кожи
вон лезет, чтобы привлечь твое внимание – и Мазур уставился на обоих
выжидательно, без всякой теплоты во взоре.
Но супермена такие взгляды вряд ли могли смутить – скорее
всего, он не играл развязного хама, а таковым и был, хоть в глаза плюй... Еще
издали распахнул объятия и вскричал:
– Ну надо же, совпадение какое! По Флоренсвиллю гуляешь –
так и жди, что Дикки навстречу попадется! Прилетаем сюда – и тут Дикки
Дикинсон!
Он бесцеремонно придвинул стул и сел. Меланхолик устроился
рядом не так проворно, но столь же решительно, молчал и таращился на Мазура с
таким унынием во взоре, словно хотел, чтоб его пожалели.
– Полицейского позвать, что ли? – негромко, задумчиво
вопросил Мазур в пространство. – Невозможно человеку спокойно выпить
стаканчик...
– Успеется, – ухмыльнулся незнакомец. – А вот
поставить мне стаканчик вполне бы мог. За то, что я человек незлопамятный.
Другой бы на тебя, Дик, смертельно обиделся за тот поганый приемчик, что ты
удумал в кабаке...
– Незлопамятный? – ухмыльнулся и Мазур. – Значит,
на меня потом в темном переулке кинулись какие-то паршивцы исключительно по
случайному совпадению?
– Да нет, конечно, – безмятежно сказал
незнакомец. – Положа руку на сердце, это я их послал. Только вовсе не
из-за того, что ты меня выставил черт-те кем в кабаке... Это в игру входило,
понимаешь ли.
– Терпеть не могу игры, в которых мне заранее не объясняют
правил, – сказал Мазур.
– Дикки, так мы за этим сюда и пришли! Думаем, что томить
человека, пора ему объяснить, какая игра идет, чтобы он тоже включился...
– А если у меня нет никакого желания?
– Придется, парень, придется, – сказал супермен уже
совершенно серьезно, без тени прежней придури. – Меня, между прочим, зовут
Уолли. А это Хью. Вот и познакомились, а? Хью, покажи нашему другу свои
причиндалы...
Унылый запустил два пальца в нагрудный карман пиджака и
привычным жестом вытащил закатанную в пластик картонку со своей фотографией,
парочкой печатей и несколькими строчками типографского текста. Наискось ее
пересекала желто-сине-зеленая, цветов государственного флага республики
Флоренсвилль полоса.
Судя по тому, что там значилось, унылый именовался Хьюбер
Тоффи и в чине субинспектора состоял на службе в Центральном департаменте
полицейского управления помянутой республики – другими словами, в том квелом
подобии спецслужбы, что только и имелось во Флоренсвилле.
