– Двадцать пять – по-моему, маловато.
– Ни цента больше, – отрезал Уолли. – Денег у меня
не мешок. На все про все, знаешь ли, выделили четкую сумму... как это там
называется? Ага, смета! Вот именно. У меня есть смета, и я за нее не могу
выйти. Ровнехонько двадцать пять тысяч у меня значится в строчке «покупка
информации». Между прочим, это тебе отличный аргумент за то, что дела я веду
честно. Захоти я тебя обштопать, пообещал бы золотые горы и луну с неба.
А я тебе говорю честно, как правильный парень правильному парню: у меня
для тебя есть ровно двадцать пять штук, и ни грошиком больше. Или ты их берешь,
или попадешь в неприятности... а хрусты достанутся кому-то другому из вашей же
братии. Кончай ломаться, а? Ты не старшеклассница, а я не провинциальный
ловелас...
И в самом деле, не стоило затягивать комедию до
бесконечности. Благо инструкции у Мазура были самые недвусмысленные:
продаваться хоть черту с рогами. Может быть, это и есть наилучший выход:
навести на Бешеного Майка этих молодчиков, чтоб они всю грязную работу и
проделали? А над деталями пусть потом ломает голову Лаврик, ему положено...
– Деньги на стол, – сказал Мазур.
– Я же не на голову ушибленный, таскать в кармане такие
бабки! Они в сейфе, на первом этаже...
– Вот и сходи.
– Резонно, Уолли, – подал голос Хью.
– Ну ладно, – повеселевший Уолли поднялся. –
Только смотри тут, не вздумай без меня шалить. Хью у нас хотя и выглядит, как
учитель в школе для малолеток, но в переделках бывал, и с ним не так просто
справиться. Попробуешь отколоть какой-нибудь фокус – так и попухнешь на этом
островке, зуб даю...
Он вышел, что-то весело насвистывая. И Хью мгновенно
переменился. Наклонился к Мазуру довольно энергично для такой снулой рыбы,
внятно зашептал в ухо:
– Деньги можете взять, но, если вам жизнь дорога, не
вздумайте рассказать хоть кусочек правды. Придумайте что угодно, лишь бы
звучало убедительно. Понятно вам? Дату переворота сдвиньте на несколько дней
вперед от реальной. И план сходу придумайте какой-нибудь другой. В конце
концов, вы далеко не все знаете...
Мазур уставился на него в неподдельном изумлении.
– Я с вами не шучу, – сказал Хью тихо. – Это я вас
прикрываю, понятно? Этот болван сглотнет все, что угодно – я, будьте уверены,
скажу, что ваша информация полностью соответствует той, что у меня уже есть...
– Что за игры?
– Никаких игр, – отрезал Хью. – Благодарите бога,
что именно на меня и напоролись... впрочем, так и было предусмотрено. Мы его с
самого начала взяли под присмотр...
– Ах, вот оно что... – протянул Мазур, все еще в
некотором обалдении.
– Дело слишком серьезное, – сказал Хью. – Никак нельзя
было пускать на самотек... И смотрите у меня, если пискнете что-то о настоящем
плане – а я в курсе многого, учтите – вы у меня оба отсюда живыми не выйдете.
Уж как-нибудь придумаем, как все это объяснить. Вы ведь и друг друга пришить
могли... Ну, ясно вам?
Он смотрел на Мазура пытливо, не мигая, как удав. Оставался
прежним, меланхоличным пожилым пессимистом – но глаза стали совершенно другими.
Сейчас у него были холодные, пустые, бесцветные глаза человека, привыкшего и
умеющего убивать. Т а к и м глазам следовало верить. Есть
некоторый опыт...
– И постарайтесь потом не болтаться по этому благословенному
острову, – тем же быстрым шепотом продолжал Хью. – Вокруг этого дела
началась нешуточная суета... Обязательно передайте Майклу: улица Риверс-роуд,
дом пять, квартира шестнадцать. Это и есть тот адрес. Квартира любовницы
Аристида. Он обычно приходит вечером и остается до утра. Охраны, как правило,
нет. Постараюсь, чтобы и на этот раз не было. Как только я узнаю, что он
собрался к Джанет, позвоню вам.
– Куда? – спросил Мазур, еще толком не придя в себя от
таких резких поворотов сюжета.
– Домой, черт возьми! В дом Джейкобса! Что, я не знаю, где
вы обосновались? Все уяснили? – он покосился на дверь. – Тишина и
спокойствие!
Дверная ручка – массивная, литая, старомодная – уже
поворачивалась. Мазур сунул в рот сигарету и притворился, что всецело поглощен
поисками зажигалки по карманам.
Под носом у него вспыхнул бензиновый огонек.
– Кури, кури... – благодушно сказал Уолли. Сел за стол
напротив, извлек из внутреннего кармана пластиковый пакет, в котором
просвечивали зеленые президентские физиономии, аккуратно положил его
точнехонько посередке меж собой и Мазуром. – Ну, Дикки, денежки – вот
они. Валяй, рассказывай.
Мазур тяжко вздохнул. И начал колоться. Он и без напутствий
Хью знал, что следует ссылаться на свою подчиненную роль, из-за которой он,
кошке ясно, не может быть посвящен во все детали. Но все же следовало выложить
достаточно, чтобы не разочаровать тех, кто платил деньги. Одним словом, он с
ходу выдумал и преподнес с красочными подробностями план грядущего переворота,
отличавшийся от известного ему, как небо от земли – по Мазуру, Бешеный Майк
собирался разделить своих орлов на два отряда, и один должен был еще до
рассвета захватить Аристида прямо в его доме, а другой занять здание Дворца
правосудия, где размещались все, кто распоряжался полицией и национальной
гвардией. В общем, поскольку он все это измыслил с учетом своего реального
боевого опыта, план смотрелся довольно убедительно и насквозь жизненно. Правда,
совершенно не понятно, сможет ли это в должной степени оценить штафирка
Уолли...
– И все?
– И все, Уолли, – сказал Мазур с честными
глазами. – Все, что мне известно. Я понял по некоторым намекам, что у
Майка есть кто-то купленныйв национальной гвардии, и этот тип выведет ко Дворцу
правосудия два броневика – а остальным двум сыпанет в баки какую-то
гадость, потому что людей у него мало, только на два броневика и хватит... А
все остальное можно выяснить исключительно у самого Майка. Он в таких случаях
своим людям рассказывает не более половины – потому до сих пор и
занимается бизнесом вполне удачно...
Уолли задумчиво уставился в потолок.
– Порядок, Уолли, – бесстрастно сказал Хью. – Он
не врет. То, что мне уже известно, именно этому плану в точности и
соответствует. Смело можно отдать деньги.
– Уверен?
– Абсолютно.
– Ну ладно, – сказал Хью и пододвинул пакет к
Мазуру. – Держи хрустики, если со мной по справедливости, я слово держу со
всей честностью...
– Слеза прошибает от умиления, – сказал Мазур.
Он взял пакет, совсем легкий, хотел было небрежно сунуть его
во внутренний карман пиджака, но вовремя спохватился и вспомнил, что настоящий
белый наемник, искатель удачи, жертва буржуазного общества, никоим образом не
может так поступить – иначе самым роковым образом выпадет из образа. Развернул
прозрачный пластик, вывалил на стол зеленые бумажки и старательно принялся их
считать, по мере актерского мастерства подражая Хайнцу. Он надеялся, что
выражение лица у него при этом достаточно алчное.
