Все оказалось в порядке, ровно двести пятьдесят бумажек с
портретом сытенького, щекастого президента, улыбавшегося чуточку загадочно.
– Ну вот, а ты сомневался, – сказал Уолли, похлопывая
его по плечу. – Все точно, как в банке. Главное, держись за меня, парень,
и уж точно не пропадешь, старина Уолли дурного не посоветует...
Он мучился самодовольством, вновь напялив свою прежнюю
личину дешевого супермена со Среднего Запада. Мазур перевел взгляд на сидевшего
с непроницаемо-унылой рожей Хью и подумал, что до настоящего супермена этому
дуболому еще как до Китая раком: кроме Уолли, здесь присутствовали два
человека, и оба, всякий на свой манер, обвели янкеса вокруг пальца... Остается
только посочувствовать.
– Ну, шагай, приятель, – сказал Уолли. – Мы в
центре города, сам доберешься, не маленький. А нам тут надо обмозговать
кое-какие дела. И я тебя душевно прошу – оставайся и дальше хорошим мальчиком,
чтобы дядя Уолли не обиделся...
Мазур был никак не расположен к долгим, прочувствованным
прощаниям. Он попросту кивнул обоим, вышел из номера и спустился по лестнице, с
некоторым сумбуром в голове. Суета и толкотня вокруг Райской долины
разворачивалась нешуточная – и, если уж быть пессимистом, как оно приличному
человеку его профессии изначально положено, то можно предполагать, что
известными уже игроками дело может не ограничиться...
Он вышел на улицу, огляделся, сориентировался и не спеша
зашагал в сторону порта. Минут через пять его обогнало такси, прижалось к
тротуару. Задняя дверца призывно распахнулась. Мазур уже увидел Лаврика и
потому сел в машину совершенно спокойно. Облегченно вздохнул, откинувшись на
спинку сиденья.
– Значит, говоришь, продался империалистам за двадцать пять
кусков? – спросил Лаврик, ухмыляясь.
На колене у него лежал небольшой транзистор – ну да, так и
есть, где-то на одежде Мазура надежно прилепилась крохотная сориночка, ничем не
похожая на то громоздкое устройство, что добрая душа Гвен присобачила на
шифоньер...
– Все слышал?
– А как же, – сказал Лаврик. – В рамках заботы о
тебе, несмышленом и неопытном...
– Прекрасно, – сказал Мазур. – Значит, слышал, что
на самом деле замыслил дядюшка Аристид? По-твоему, они не врали – этот хмырь
полицейский и Уолли?
– Наверняка нет, – сказал Лаврик. – Чрезвычайно
похоже на правду и многое объясняет. Ай да Аристид. Интеллигент захотел
разбогатеть резко. И способ, надо сказать, придумал надежный и весьма даже
нестандартный... Изящно, чего там...
– Погоди, – сказал Мазур. – Но мы ведь... Мы-то
его, прогрессивного реформатора, спасаем от происков мирового империализма, а
на самом деле совсем другая картина разворачивается...
Какое-то время Лаврик напряженно о чем-то думал, но длилось
это недолго.
– Друг мой, – сказал он с отрешенным видом. – Мы сами,
знаешь ли, никого не спасаем. Мы просто-напросто выполняем приказ начальства,
коему, в свою очередь, спустили ценные указания с самых что ни на есть
заоблачных высот... И поскольку не поступило нового приказа, отменяющего
предыдущий, остается продолжать в том же духе.
– Но нужно ведь...
– Ну разумеется, – сказал Лаврик. – Отправим
донесение по всей форме. И, пока оно будет путешествовать по всем инстанциям,
времени немало пройдет... Есть сильные подозрения, что все будет кончено
раньше, прежде чем оно доползет до самого верха.
– Но ведь... – сказал Мазур уныло.
Он и сам не знал толком, чего старается добиться и что хочет
доказать и кому. Просто все было как-то неправильно, вот ведь какая штука...
Покосившись на него, Лаврик грустно улыбнулся.
– Ты уже который год болтаешься по свету и общаешься главным
образом с подонками цивилизации и прочей изнанкой жизни, – сказал он
задумчиво. – Насмотрелся, на три жизни хватит. Чего ж впадаешь в уныние,
наткнувшись на очередного скользкого типа, который прикидывается совсем не тем,
чем кажется? Загрубеть пора душою, верно тебе говорю.
– Да нет, ничего такого, – сказал Мазур. – Приказы
не обсуждаются, понятно. Просто... душевный настрой не тот. Я-то искренне
нацелился помочь хорошему человеку против наемных супостатов, а он, сука,
всего-навсего решил огрести денег, не выбирая средств...
– Переживешь, – сказал Лаврик убежденно. – Тебе,
как-никак, сегодня весь вечер в кабаке клинья бить с той красоточкой с
яхты – а мне, заметь, часов несколько вкалывать с напильником, превращая в
стружку этот вот люминий, – он похлопал по стоявшей меж ними сумке,
набитой какими-то угловатыми пакетами. – Так что если уж кому на судьбу
плакаться, то никак не тебе...
Глава 11
Самые светские увеселения
Еще издали, когда такси свернуло на широкую, ярко освещенную
улицу, Мазур увидел вывеску из желтых неоновых трубок – причудливые буквы,
складывавшиеся в слова «Ацтекская принцесса», какие-то экзотические узоры. Судя
по зданию, кабак был не из дешевых, а самый что ни на есть респектабельный –
вполне логично, учитывая, какой роскошной была яхта под американским флагом. В
уныние это его ничуть не повергло: одет он был прилично, а в кармане лежали все
без изъятия неправедные денежки, полученные за продажу вымышленных секретов
Бешеного Майка. Наверняка достаточно, чтобы заказывать омаров в шампанском,
по-купечески мазать официантов горчицей и писать в рояль... стоп-стоп, вряд ли
в этом недешевом заведении принято развлекаться подобным образом. Но все равно,
не придется мусолить весь вечер самый дешевый коктейль...
Швейцар, высоченный негр в белоснежной униформе, щедро изукрашенной
золотыми галунами, распахнул перед ним высокую стеклянную дверь, и Мазур в нее
прошествовал, не моргнув глазом. Пока что он был на уровне. Картину портила
только спортивная сумка, висевшая на плече, но тут уж ничего не поделаешь: все
мое ношу с собой, как выражались древние, он просто обязан был попасть сегодня
на «Доротею», и непременно с ночевкой, потому что приказы не обсуждаются...
Навстречу ему проворно выдвинулся самый настоящий метрдотель
– допрежь того Мазур о них только читал, а теперь увидел воочию и сразу понял,
что это именно метрдотель: невыносимо вальяжный седовласый субъект в
безукоризненном смокинге. Вполне могло оказаться, что фасонная цепь у него на
шее не позолоченная, а натурально золотая. «Высоконько мы залетели на этот раз», –
подумал Мазур философски.
– Сэр, на чье имя у вас заказан столик? – осведомился
субъект с цепью.
Тон был безукоризненно вежливый, но моментально
чувствовалось, что порядки тут свои и попереть отсюда недостойного могут в два
счета.
Мазур смущаться не стал. Он посмотрел куда-то сквозь этого
персонажа, прежде виденного исключительно в кино, и сказал как мог небрежнее:
– Собственно, столика я не заказывал, меня пригласили...
Молодая девушка, блондинка, с яхты «Доротея»...
