– Странный ты парень, – проворчал могучий. – По
правде говоря, не вполне подходишь под привычные фигуры, с которыми я прежде
сталкивался...
– Так в том-то и дело, милейший, – сказал Мазур. –
Нет во мне ни двойного дна, ни потаенных замыслов, мне просто чертовски
нравится девушка... Или некоторые вещи категорически запрещены, и будете стоять
на своем?
Телохранитель поджал губы, не скрывая досады. Нельзя
сказать, чтобы он выглядел особенно враждебно, и Мазур приободрился, придав
себе самое невинное и беспечное выражение.
– Вообще-то ее не переделаешь, – задумчиво произнес
наконец телохранитель. – Черт с тобой, на фоне того, что бывало, ты пока
что и впрямь смотришься вполне приемлемо... Но вот что... Я, уж прости, всегда
стараюсь свести риск и неприятности к минимуму. Поэтому слушай внимательно, и
не говори потом, что тебя не предупреждали... Если за тобой тянется что-то
такое... неправедное, или если у тебя есть какие-то неправильныезадумки – лучше
сразу отваливай по-хорошему. Иначе получится скверно. Полицию вмешивать не
будем, сами вниз головой наладим в океанские просторы, и, будь уверен, нам это
сойдет с рук...
– Откровенность за откровенность, – сказал
Мазур. – У меня только одна задумка, и я бы ее не назвал неправильной или
неправедной... Усек?
– Ну, смотри, я тебя предупредил...
– Эт-то что такое? – форменным образом рявкнули у него
за спиной.
Там стояла Кристина и, сердито подбоченившись правой рукой,
старательно пыталась прожечь в своем шкафоподобном оберегателе столько дыр,
сколько удастся. Это у нее, конечно, не получилось, но телохранитель заметно
стушевался, сделал невинную рожу и проворно вернулся за столик.
– Он на тебя давил? – с ходу спросила Кристина.
– Да ничего подобного, – великодушно сказал
Мазур. – Просто-напросто поначалу спутал меня с известным похитителем
детей, но тут же выяснилось, что ошибся. Он даже извинился.
– Как меня все это задолбало... Подожди минутку.
Она протолкалась сквозь гомонящую компанию к Гаю и что-то
энергично потребовала. Он пытался было возражать, робко и вяло, но ее было не
переспорить – и он, вздыхая, протянул девушке ключи от машины.
– Отлично, – сказала она, вернувшись. – Полный
вперед!
И потащила его за собой так целеустремленно, что Мазур только
метров через двадцать смог сообщить о сумке в гардеробе, которую нужно забрать.
На стоянке она уверенно направилась к белому «порше» с
откинутым верхом – Мазур только в журналах видел эту дорогую игрушку, по
сравнению с его питерским «жугуленком» смотревшуюся космическим кораблем.
– Ремень пристегни, – сказала Кристина, привычно
поворачивая ключ зажигания. – Ей-богу, не помешает...
– А ты?
– Обойдусь. Молния два раза в одном место не ударяет, как и
снаряд в уже имеющуюся воронку...
В ее голосе прозвучала неприкрытая печаль. Мазур мог бы ей
сказать, что, согласно его немалому военному опыту, со снарядами все обстоит
как раз наоборот, и он однажды своими глазами видел в воронке не то что еще
один разрыв, а целых три – причем дело было не на серьезной войне, а так, на
мелкой войнушке и в захолустье. Но он смолчал, в своем нынешнем образе ему
никак не полагалось иметь такой опыт...
Она так и не пристегнулась. Взревел мотор, визгнули
покрышки. Машина задним ходом вылетела со стоянки в лихом «полицейском
развороте», лихо обогнула аварийно затормозившее такси, заехав при этом левыми
колесами на тротуар, влилась в поток и помчалась, словно на пожар.
Мазура мотало и швыряло то к Кристине, то к дверце. Он уже
понял, что водит она отлично – но лихачит на ночной улице сверх всякой меры,
обгоняя справа и слева, моментально втискиваясь в образовавшийся меж попутными
машинами промежуток – а то и создавая таковой отчаянными виражами, сигналя,
включая дальний свет. Они неслись, оставляя за собой неумолчный визг тормозов и
отчаянные гудки. Справа вякнула полицейская сирена – но Кристина втоптала газ,
немыслимым разворотом вогнала«порше» в узенькую боковую улочку, промчалась мимо
прохожих, рассыпавшихся и жавшихся к стенам домов с испуганными воплями, попетляла
по задворкам-закоулкам, вновь выскочила на широкую освещенную улицу и погнала
по ней в том же стиле. У Мазура как сперло в зобу дыханье, так и не отпускало.
Он лишь подумал мельком, что погибнуть в такой вот дурацкой ситуации было бы
для него крайне унизительно – но выбора нет, приходится положиться на судьбу...
Крутой вираж – и справа объявился спокойный ночной океан со
стоящими у длинного пирса судами. Кристина сбросила газ лишь самую чуточку,
пронеслась по пирсу, как крылатая ракета, затормозила у роскошного трапа
«Доротеи», выключила мотор и с любопытством уставилась на Мазура:
– Что-то ты не особенно бледный, а я так старалась...
– Бывало и похуже, – сказал Мазур, только теперь с
невыносимым облегчением осознав, что гонки без правил окончились.
Кристина фыркнула, хлопнула дверцей:
– Пошли. Или тебе, быть может, предварительно нужно
побродить под звездным небом, романтично держась за руки?
– А зачем?
– Вот именно, совершенно незачем...
На палубе обнаружился шкаф номер три, бдительно вставший из
раскладного кресла. Если его не считать, корабль казался пустым, вымершим,
словно «летучий голландец».
– Вольно, – сказала Кристина, проходя мимо. –
Остальные скоро прибудут, поскольку, как обычно, от меня километров на пять
отстали...
По лицу охранника, ярко освещенному ближайшим фонарем на
краю пирса, видно было, что у него есть свое мнение по поводу лихих привычек
хозяйки, но он его благоразумно держит при себе...
Мазур спустился следом за девушкой по широкой белоснежной
лесенке и оказался в коридоре, сверкавшем полированным деревом и надраенным
металлом. Она мимоходом привычно щелкала выключателями, заглядывала в двери:
– Ага, свободно... Бросай сумку сюда, теперь это твоя каюта,
ради соблюдения тени светских приличий... Повесь пиджак на стул, чтобы сразу видно
было: здесь уже обитают.
Мазур задвинул сумку под узкую, но роскошную койку, с
нешуточным сожалением проводив ее взглядом: он предпочел бы вовсе с ней не
расставаться, но это было не реально, приходилось рисковать. В голове вновь
заработала расчетно-наводящая приставка, он старательно запоминал расположение
помещений, переходов, прямо-таки фотографируя мысленно шикарную внутренность
судна, поскольку ему это должно было пригодиться в самом скором времени.
Кристина нетерпеливо притопывала каблучком в коридоре, и
Мазур вышел, бросив последний тоскливый взгляд на сумку, где в нескольких
пакетах покоились самые безобидные по отдельности компоненты, в грамотном
сочетании способные натворить нешуточных дел – правда, никто здесь, кроме
него, не владел таким искусством. Оставалось надеяться, что пьяная компания
задержится в городе надолго, и никто не сунет носа сдуру в его пожитки...
