На призрачно-зеленоватом круге радара возникла белесая
ломаная линия – впереди был остров, судя по карте, тот самый, к которому они и
стремились. Переложив штурвал чуть вправо, Мазур подумал: это все из-за того,
что она принцесса. Душа подсознательно просила сказки на старинный манер. Увы,
в реальности принцессы, как выяснилось, нюхают порошочек, употребляют
боцманские словечки и черт-те что вытворяют в туалетах дорогих кабаков.
Двадцатый век, какие там сказки... И непременно нужно уточнить, что сам он в
сказочные персонажи не годится нисколечко, а потому не стоит сетовать на то,
что принцесса не вполне правильная...
В рубку на цыпочках вошел Гай, с уважением покосился на
браво манипулировавшего штурвалом Мазура и присел в уголке. Мазур и ухом не
повел. Как-никак судно гражданское, владелец, он же суперкарго, имеет право
присутствовать всюду...
Он стоял, положив ладони на белоснежный обруч штурвала,
громко нудил себе под нос:
– It was in sweet Senegal that my foes did me enthrall
For the Lands of Virginia, ginia,
Torn from that Lovely shore, and must never see it more
and alas! I am weary, weary, o…
[1]
– Это что, ваша австралийская? – поинтересовался Гай.
– Ага, – сказал Мазур. – Классическая
австралийская баллада...
[2]
Подходим, хозяин. До острова
километров десять, вон уже и виднеется нечто зеленое, что может оказаться
только островом…
На горизонте над лазурным морем мало-помалу поднималась
протяженная зеленая полоса – необитаемый остров, но отнюдь не крохотный.
Мазур уже видел высокие скалы, покрытые сплошным ковром буйной
растительности – меж ними виднелись проплешины темного камня – неизменные
пальмы в низине, широкую полосу бледно-желтого песка.
– Что дальше? – спросил он, не оборачиваясь.
Гай встал рядом с ним, уверенно показал рукой:
– Вдоль берега плыви, пока не увидишь крепость и хибару...
– Откуда здесь крепость? – удивился Мазур.
– А вот...
Через несколько минут и впрямь показалась крепость –
солидных размеров серое сооружение из больших серых камней, с двумя башнями,
зубцами по гребню стены и развевавшимся на высоком шесте желто-красным флагом.
Что-то с ней было решительно не в порядке.
Мазур очень быстро догадался. Крепость стояла нелепо– прямо
на широком песчаном пляже, на полпути меж белой кромкой прибоя и высоченными
скалами. Она ничего не защищала, не прикрывала, не имела абсолютно никакого
военного значения, ее даже никто не взялся бы осаждать – на кой черт?
Гай ухмылялся с гордым видом, и до Мазура дошло.
– Тьфу ты, – сказал он. – Так это декорация?
– Ага. Доподлинная. На триста баков картона и фанеры... но
убедительно, а? Денек простоит, а больше и не надо...
Кораблик продвинулся дальше, и теперь Мазур видел, что нет
никакой крепости, а есть лишь две стены из четырех, укрепленные множеством
подпорок, а вся изнанка – в планках и брусках. Метрах в ста от бутафории
стояла хлипкая лачуга, скорее просто навес, и там сидели люди, а у берега
стояло белое суденышко, покороче «Альбатроса» на добрую треть.
Увидев их, люди под навесом оживились, повалили оттуда к
воде всей гурьбой. Судя по эхолоту, глубина была подходящая, и Мазур аккуратно
подвел «Альбатрос» к тому суденышку; нос катера стукнулся в песок. Мазур
выключил мотор.
Гай проворно выбежал из рубки, и Мазур слышал, как он орет:
– Шевелись, дорогие мои, шевелись! Время – деньги!
Отжав вниз рукоятку с белым пластмассовым шаром на конце,
Мазур отдал якорь. Спустился из рубки, без особых усилий перекинул через борт
легонький трап в виде доски с набитыми поперечинами и перильцами с одной
стороны. На этом его обязанности, пожалуй, были исчерпаны. Больше вроде бы и
нечем заниматься, пока кораблик стоит у берега. Он с деловым видом встал у
трапа, сложив руки на груди, и смотрел, как народ спускается на песок. Подумав,
шлепнул по заду одну из актрисочек, чтобы не выходить из образа морского волка.
Девица добросовестно завизжала и ничуть не обиделась.
На палубе остался один Гай. Мазур спросил:
– Ну что, босс, какие будут распоряжения?
– Распоряжения? – рассеянно переспросил Гай, мыслями
уже явно всецело погруженный в работу. – А какие, к черту, распоряжения.
Сейчас начнем снимать... Ты вот что, смотри, сколько хочешь и мотай на ус, а
потом поговорим. Есть тут одна идейка, чует мое сердце, для всех выгодная...
Отдыхай, короче. Только без спиртного, знаешь ли.
– На службе не пью, – сухо сказал Мазур.
– Вот и ладненько...
Гай проворно сбежал по трапу, балансируя обеими руками.
Засуетился на берегу, размашистыми жестами сопровождая ценные указания с видом
полководца, намеренного выиграть какую-нибудь чертовски важную битву. Вся эта
суета результаты принесла мгновенно – киношный народ послушно взялся за
дело. Одни переодевались за установленными в трех местах пластиковыми щитами,
другие извлекали кинокамеры, третьи тоже что-то делали, непонятное пока. Мазуру
было не на шутку интересно: в гуще киносъемок он еще не бывал. Он принес себе
из холодильника-бара несколько банок кока-колы и расположился на палубе со
всеми удобствами.
К его легкому разочарованию, камеры, обе, казались довольно
маленькими и без штативов, гораздо миниатюрнее тех громад, что он видел в
каком-то кино. Ни рельсов с тележками, ни микрофонов, вообще – минимум техники.
Ага, началось. Один из операторов нацелился объективом на
бутафорскую крепость – с той точки, конечно, откуда она смотрелась как
настоящая. К нему шустро подбежали два субъекта со сковородками на длинных
ручках, принялись их совать чуть ли не в объектив. В одной горело яркое
бездымное пламя – похоже, бензинчику плеснули – из второй валили клубы дыма.
Гай бегал рядом, кричал и махал руками, добиваясь некоего идеала. Дело ясное:
зритель на экране сковородок не увидит, зато ему будет казаться, что крепость
окутана нешуточным пожарищем. Вот, значит, как это делается.
Дурят нашего брата, подумал Мазур философски, откупоривая
приятно холодившую ладонь банку. За эту обманку мы, получается, денежки и
выкладываем. Видывал подобное не раз, а теперь смотреть киношные пожары будет
скучно...
Гай заорал что-то вроде: «Пошли пираты, мать вашу!»
Субъекты со сковородками проворно смылись из-под прицела
камеры. Слева объявилась одна из девиц, загорелая блондинка с потрясающим
бюстом, облаченная в синюю юбку до пят и белую блузочку, открывавшую плечи и
большую часть помянутого бюста. Припустила по песку, то и дело оглядываясь с
ужасом и визжа так, что даже у находившегося в отдалении Мазура уши заныли. Гай
завопил, чтобы звук сделала потише.
