Это был пожилой негр, худющий, как смерть, облаченный лишь в
набедренную повязку из ярко-красной ткани, довольно-таки чистой. В колтуне
позабывших расческу волос торчали разноцветные попугайские перья, тонкие кости
и какие-то щепки, на шее ритмично звякая в такт топтанью и пируэтам, болталась
связка непонятных железяк, частью ржавых, частью покрытых ядовитой зеленой
окисью.
Зрители взирали на него почтительно, в совершеннейшем
молчании – не только черные аборигены, но и белые. Туристов тоже набралось
немало, но они, подчинившись общему настрою, помалкивали.
Ах, вот он кто, догадался Мазур. Бокор, натуральный колдун
из здешней чащобы. О них тут втихомолку рассказывают всякие страсти и боятся
по-настоящему... Точно, классический бокор, как на картинке...
Колдун проворно выхватил из висевшего на плече мешочка
горсть желтой пыли и, широко размахнувшись, пустил ее по ветру в море.
Ближайшие отодвинулись, чтобы не попало на них, и Мазур инстинктивно последовал
их примеру. Не то чтобы он на сто процентов верил во все это осужденное
материализмом мракобесие, но за время своих странствий и в Африке, и на далеких
экзотических островах встречал похожих субъектов, творивших порой такое, что
никакой ловкостью рук не объяснишь, и на шарлатанство не спишешь. Темное это
дело, одним словом, поосторожнее нужно...
Пыль развеялась в воздухе. Вытянув руки прямехонько к серому
английскому фрегату, колдун заорал что-то. Мазур его понимал с трудом: не самый
лучший английский вперемешку с каким-то здешним жаргоном чернокожих. Но кое-что
уловил: сей колоритный шаман объявлял собравшимся, что, по его глубокому
убеждению, эта железная рыба приплыла не с добром, а потому он на нее вот прямо
сейчас, в присутствии добрых людей, в два счета наведет (порчу? проклятье? ну,
а в общем, что-то вроде или все вместе...).
В завершение эмоциональной речи он достал из того же мешочка
длинную, добротно высушенную рыбку, поднял ее на ладонях, картинно переломил
пополам. Рыбка треснула, как сухой сучок, превратившись в два негнущихся
обломка, которые колдун выкинул в море, сопровождая эту нехитрую процедуру
подробным комментарием: мол, как сгинула эта рыбка, так несчастье падет на злую
железную рыбу... Короче, кто не спрятался – я не виноват.
Он замолчал, потом, без всякого перехода, развернулся и
величественно пошел на моментально расступившихся зрителей. Лицо у него было
морщинистое, бесстрастное, а глаза – отрешенными настолько, что, по мнению
Мазура, без какой-нибудь пригоршни сжеванных мухоморов тут не обошлось...
Лаврик смотрел вслед колдуну, умиротворенно улыбаясь, с
видом полнейшего довольства собой.
– Впечатляюще, верно? – тихонько спросил он
Мазура. – В пятьсот долларов мне этот джинн из бутылки обошелся, не считая
дороги и пропитания, а пожрать он горазд, и виски со страшной силой любит...
– А на кой? – спросил Мазур.
– А так изячнее, – сказал Лаврик, мечтательно улыбаясь. –
Здешний народец еще до заката растреплет по всему городу про все, что видел,
приукрасит и преувеличит. Теперь можно на фрегат хоть торпеду пускать, никто и
не удивится. Ну, разумеется, насчет торпеды я в шутку – нет у нас инструкций
войнушку здесь устраивать...
– А какие у нас инструкции, если не секрет? – спросил
Мазур.
– Прежние, – сказал Лаврик. – Кровь из носу,
сорвать империалистический переворот, направленный против президента,
задумавшего прогрессивные реформы. Причем проделать это, вплоть до
заключительного этапа, без малейшего шума. И знаешь, что мне пришло в голову?
Ты совершенно прав. В нынешней непростой ситуации, когда президент страны в
одиночку отправляется на блудоход, его может зарезать или всячески изобидеть
кто угодно. А это будет неправильно. Категорически неправильно...
Глава 17
Президент и его друзья
На высокой старинной двери с резными филенками не
обнаружилось никаких признаков глазка, что задачу облегчило до смешного.
Переглянувшись с Мазуром насмешливо и весело, Лаврик поднял руку и позвонил в
дверь – короткой трелью, вполне деликатно, без грубого полицейского напора.
Поскольку время почти совпадало с «точкой рандеву», хозяйка
дверь распахнула чуть ли не моментально, успела еще что-то недоумевающе
пискнуть без всякого страха – а в следующий миг они ворвались в прихожую уже
далеко не так деликатно. Лаврик в хорошем темпе прижалхозяйку, так, чтобы не
повредить хрупкому созданию, но и полностью воспрепятствовать таковому издавать
звуки. Мазур с тем же отработанным проворством пронесся мимо них и моментально
осмотрел все три комнаты.
Нигде не обнаружилось посторонних индивидуумов. Обширная
спальня, выдержанная в розовых тонах, была надлежащим образом подготовлена для
приема на высшем уровне: угол кружевного одеяла призывно откинут невесомым
треугольником, на столике у изголовья шампанское в ведерочке со льдом, ваза с
фруктами, конфеты и прочая дребедень.
Цинично ухмыльнувшись, Мазур вышел из уютного гнездышка,
которому сегодня предстояло пустовать. Посторонился – Лаврик, как истинный
рыцарь, внес туда на руках бесчувственную хозяйку, которую успел уже
попотчевать какой-то химией. Уложил ее на постель, галантно одернул синий
халатик, чуточку прикрыв стройные ноги, отступил на шаг, полюбовался делом рук
своих, кивнул:
– Полная и законченная икебана.
Девица безмятежно дрыхла: цвет лица нормальный, дыхание в
норме, никаких признаков плохой переносимости препарата, а также побочных
явлений. За эту сторону дела можно было не беспокоиться.
Из любопытства Мазур шагнул назад в спальню, присмотрелся.
Белая, молоденькая, классический набор прелестей: ноги от ушей, аппетитные
грудки, фигурка гитарных очертаний и все такое прочее. Мечта и идеал стареющего
ловеласа, ничего интересного.
– Ну, не педераст, по крайней мере, – хмыкнул Лаврик за
спиной. – Выдвигаемся, время...
Они вышли в прихожую, расположились у высокой двери. Не было
особого азарта и воодушевления – работа, если честно, предстояла не особенно и
сложная. Хотя нетерпение, конечно, присутствовало: все могло сорваться, пойти
наперекосяк, в таких делах возможен целый набор самых невероятных
случайностей...
А потому они испытали нешуточное облегчение, когда мелодично
мяукнул звонок: короткий-длинный-короткий. Условный сигнал, о котором их и предупреждали.
Пупсик явился к своей цыпочке. Теоретически рассуждая, там, на лестничной
площадке, могли вместо старого потаскуна оказаться несколько хмурых ребятишек с
автоматами наголо, но это уже детали...
Распахнув дверь энергичным пинком, Лаврик ухватил за галстук
позднего гостя и головой вперед наладил его мимо себя в глубь квартиры. Мазур
молниеносно отпрянул на площадку. Там стояла тишина и не было ни души.
Успокоенный, он вернулся в квартиру, заглянул в большую гостиную.
Лаврик как раз, ухватив президента за шиворот и согнув в три
погибели, коленом придал должное ускорение – и мистер Лайнус Аристид, ученый
профессор и почетный доктор зарубежных университетов, враскорячку улетел в
угол, где и остался валяться в унизительной позе.
