Это была вывеска. Броская, как спецназовец в полной амуниции
посреди детского утренника. На желтом поле с веселенькими синими завитушками по
углам черные буквы с зеленой каймой:
АВТОРЕМОНТНАЯ МАСТЕРСКАЯ ПАРСЕЛЛА
Оба принялись неторопливо расхаживать вдоль забора и ворот,
негромко переговариваясь, обмениваясь выразительными жестами. Любому было бы
ясно: прикидывают, куда присобачить вывеску.
Ах вы, стервецы, ухмыльнулся Мазур с профессиональным
уважением. Неплохо придумано. Сам бы примерно так же и поступил бы в схожей
ситуации...
Новые люди то ли сняли, то ли купили пустующее здание и
собираются в самом скором времени устроить там автосервис. А это означает, что
вся округа теперь и ухом не поведет, глядя как заезжают во двор машины, как
выгружают с них что-то громоздкое, как мелькают, сменяя друг друга, незнакомцы.
Дело ясное и чистое: ребятки завозят оборудование, инструмент, дело насквозь
житейское. Кому придет в голову, что инструмент, голову прозакладывать можно,
довольно специфический? Очередями стреляет, гранатами плюется...
Глава 3
Узун-кулак
Мазур довольно долго наблюдал за трудягами – без всякой
профессиональной надобности, откровенно говоря, просто от нечего делать. Дом и
подходы к нему он и так давно изучил, а эта парочка особого интереса не
представляла: сразу видно, ребятки крепкие и битые, но он насмотрелся подобных
орлов под всеми географическими широтами. Гораздо интереснее было бы посмотреть
на самого Бешеного Майка, как-никак широко известная в узких кругах легенда, но
он-то как раз и не показывался.
Два мордоворота возились со своей яркой вывеской, как дурень
с писаной торбой – примерялись, прикидывали, советовались. Их суета казалась
бездарным фарсом, а может, так обстояло оттого, что Мазур уже знал, кто они
такие...
Потом ему пришло в голову, что он рано расслабился.
Следовало сразу же, едва обнаружив следы очередного незваного визитера, пройти
по всемсекреткам. Мало ли что. В шкафу под бельем вполне может покоиться
мешочек с полуфунтом гашиша, а в столе – пистолет с одним израсходованным
патроном, из которого пару часов назад пришили какого-нибудь добропорядочного
обывателя. Коли уж кто-то неизвестный повадился шастать в комнату, следует
заранее настраиваться на самые пессимистичные прогнозы...
Примерно через четверть часа он убедился, что сегодня, по
крайней мере, никто ему вроде бы не собирался подбрасывать поганые сюрпризы. Не
считая секретки у двери, все остальные пребывали в неприкосновенности. Кто-то
зашел в комнату, потом вышел – и этим ограничился. В прошлый раз
поверхностно обыскав жилище, не озабочиваясь поиском искусно устроенных
тайников, а сейчас всего лишь зашел-вышел. Нескладушки какие-то, точно. Не
имеет потаенного смысла. О каких там еще вариантах старательно и
многословно предупреждал Лаврик? Могут подбросить компромат, а могут и...
Охотничий азарт моментально усилился, нарисовалось четкое
направление поиска – и Мазур приступил к делу уже с учетом новыхвариантов.
Под кроватью – ничего такого. Под столешницей – аналогично.
За жалюзи на подоконнике – ни следа. Что у нас осталось? А остался у нас
старомодный платяной шкаф, огромный и тяжелый, как БТР, не сдвигавшийся с этого
места добрых полсотни лет, с тех самых пор, как его сюда приперли. Подобную
громадину двигают лишь при самой крайней необходимости.
В конце концов, недолго думая, Мазур принес от окна тяжелую
табуретку, бесшумно поставил ее на пол, бесшумно на нее взобрался. Теперь
только смог заглянуть наверх.
По периметру верхнюю кромку шкафа окружало нечто вроде
массивной балюстрадки, вырезанной из неведомого дерева. И слева у стены,
тщательно прикрепленный прозрачной липкой лентой, красовался предмет, в первый
миг показавшийся гранатой, так что Мазур инстинктивно отпрянул.
Но тут же подумал, что с профессиональной точки зрения место
для закладки чего-то взрывчатого выбрано крайне неудачно. Последнее место, где
следует прятать гранату или бомбу, если собираешься обитателя комнаты
подорвать. Вся энергия взрывной волны уйдет на то, чтобы разворотить шкаф.
Совершенно безграмотно было бы... Ага!
Он уже сообразил, что видит не гранату, а микрофон. Черный
дырчато-сеточный шарик размером с теннисный мячик, насаженный на трубку длиной
и диаметром с палец. Мазур присмотрелся получше. Так и есть: в промежуток меж
задней стенкой шкафа и стеной свешивался блестящий жгутик. Сходив за
зажигалкой, вновь взобравшись на табурет и высекши пламя, Мазур окончательно
удостоверился, что жгутик длиной сантиметров в десять. Микрофон, никаких
сомнений. Вот только великоватый какой-то, чересчур громоздкий...
Унеся табуретку на прежнее место, он продолжил поиски, но
никаких посторонних предметов более не обнаружил. Сел и закурил после трудов
праведных. Вот теперьзагадка второго визита в его комнату разрешилась
полностью, если не считать того, что виновник все еще таился в роковой
пропащности...
– Эгей! – жизнерадостно рявкнули в коридоре практически
одновременно с громким стуком в дверь.
Мазур быстренько открыл. Лаврик энергично вошел, плюхнулся в
старомодное кресло с выцветшей обивкой и громко сказал, ухмыляясь:
– Дела закручиваются, старина Дикки. Второй механик нас ждет
через полчасика. Вроде бы заинтересовался двумя такими способными и
неприхотливыми ребятами, как мы, так что...
Сделав страшную рожу, Мазур прижал палец к губам, потом
принялся отчаянно жестикулировать, показывая на шкаф, на уши. Лаврик
моментально замолчал, не проявив особенного удивления – собственно,
просто-напросто закончил фразу, а больше ничего не сказал, так что неизвестный
слухач не смог бы заподозрить ничего. Пробежав на цыпочках к окну, Мазур принес
табуретку, утвердил на том же месте у шкафа и многозначительно показал пальцем.
Напарник живенько, не производя ни малейшего шума, взмыл на
табурет, вытянув шею, как Мазур давеча, посветил себе зажигалкой. Слез. К
некоторому разочарованию Мазура, лицо Лаврика не стало ни азартным, ни
озабоченным, скорее уж он выглядел скучающим.
Отнеся табуретку назад, Лаврик вновь уселся в кресло,
вытянул ноги, пустил к потолку идеальное кольцо дыма и сказал с самым
беззаботным видом:
– Мне тут на лестнице попалась эта американская кукла. Все
же приятное создание. Дикки, признавайся, шельмец – успел ей ножки раздвинуть?
Я тебя, ходока этакого, сто лет знаю, ты б за три дня успел десяток таких
приложить на простынку. Ну, не скромничай. Что-то рожа у тебя больно ханжеская...
Угадал?
Он яростно жестикулировал, делал гримасы. Довольно быстро
подумав, что угадал смысл этой отчаянной мимики, Мазур сказал осторожно:
– Ну, если по совести...
Лаврик, оскалясь, одобрительно закивал, делая поощрительные
жесты. Мазур, приободрившись оттого, что понял его совершенно правильно,
уверенно продолжал:
– Ну, между нами говоря, Сид, я ее в первый же вечер
разложил. Благо не сопротивлялась ни черта. Эта паршивка, дураку ясно, сюда
приехала как следует потрахаться посреди экзотики.
