Энди, резко развернувшись, разбил губу огромного мощного
парня из числа сестер по имени Богс Даймонд. Охранник разнял дерущихся прежде,
чем это зашло слишком далеко. Но Боге обещал Энди, что достанет его, и сдержал
свое слово.
Второй раз был за помещениями прачечной. За многие годы чего
только не случалось на этом пыльном, узком задворке. Охранники прекрасно все
знали и позволяли событиям течь своим чередом. Там было тесно, все было
завалено упаковками от стиральных порошков и отбеливателей, пачками
катализатора «Хекслайт», безвредного как соль, если у вас сухие руки, и
убийственного, как кислота, если ваши ладони сыры. Охранники не любили ходить
туда. Место для маневров там не было, а одна из первых вещей, чему обучали этих
ребят при поступлении на работу – ни в коем случае не попадать в места, где
заключенные могут окружить и некуда будет отступить.
В тот день Богса в прачечной не было. Однако Хенлей Бакас,
мастер, который возглавлял бригаду работников прачечной с 1922 года, рассказывал
потом, что были четыре дружка Богса. Энди стал в дверях, держа в руках пачку
«Хекслайта» и обещая засыпать порошок в глаза нападающим на него, если они
тронутся с места. Но удача в тот день была не на его стороне: Энди
поскользнулся на большом целлофановом пакете отбеливателя и упал. Все четверо
тут же накинулись на него.
Наверное, такая неприятная вещь, как групповое изнасилование
останется неизменной на протяжении многих поколений заключенных. Это они с ним
и сделали, четыре сестры. Они повалили его на большую картонную коробку, и один
из насильников держал у его виска острую финку, пока остальные занимались своим
делом. Такого рода происшествие выбивает вас из колеи, но не слишком надолго. Я
сужу по собственному опыту, спросите вы? Я хотел бы, чтобы это было не так.
Очень хотел бы… Некоторое время у вас будет идти кровь, но не слишком сильно.
Если вы не хотите, чтобы какой-нибудь клоун на прогулочном дворе
поинтересовался, как прошла ваша первая брачная ночь, то следует просто
подложить туалетную бумагу и ходить с ней, пока кровь не остановится.
Кровотечение напоминает женскую менструацию, оно довольно слабое и продолжается
два-три дня. Затем прекращается. Никакого особого вреда вам не причинили.
Никакого физического вреда, но изнасилование есть изнасилование, с вами сделали
нечто противоестественное, и вы должны решать теперь, как с этим жить дальше.
Энди прошел через это один, он переживал один все события
тех дней. Он пришел к тому выводу, к которому приходит каждый, оказавшийся на
его месте: что есть только два пути общения с сестрами – сдаться им или
продолжать борьбу.
Он решил бороться. Когда Боге и еще парочка ублюдков из его
компании подошли к нему через недельку после прошлого инцидента, Энди, не долго
думая, заехал в нос приятелю по имени Рустер Макбрайд. Этот фермер с массивной
нижней челюстью и низким лбом находился здесь за то, что до смерти избил свою
падчерицу. К счастью для общества, он умер, не выходя из Шоушенка.
Они навалились на него втроем. Рустер и еще один тип,
возможно, это был Пит Вернее, но я не могу быть в точности уверен, повалили
Энди на колени. Боге Даймонд стал перед ним. У Богса была бритва с
перламутровой ручкой и выгравированным на каждой стороне рукоятки его именем.
Он открыл ее и произнес:
– Смотри сюда, мальчик. Сейчас я тебе дам кое-что, что ты
возьмешь в рот. А потом так же поступит мистер Рустер. Я полагаю, ты не
откажешься доставить нам удовольствие. Тем более ты имел неосторожность разбить
ему нос, и должен теперь как-то это компенсировать.
– Все, что окажется в моем рту, будет вами на век утеряно. –
Спокойно ответил Энди.
Боге поглядел на него как на придурка, рассказывал потом
Эрни, бывший в тот день в прачечной.
– Нет, – сказал он медленно, словно объясняя простейшие вещи
глупому ребенку, – ты меня не понял. Если ты попробуешь дернуться, то ты
узнаешь вкус этого лезвия. Теперь дошло?
– Я-то вас понял. Боюсь, вы не поняли меня. Я сказал, что
откушу все, что вы попробуете в меня засунуть. А что касается лезвия, следует
учитывать, что резкая боль вызывает у жертвы непроизвольное мочеиспускание,
дефекацию… и сильнейшее сжатие челюстей.
Он глядел на Богса, улыбаясь своей характерной, едва
уловимой, иронической улыбкой. Будто вся компания обсуждала с ним проблемы
человеческих рефлексов вместо того, чтобы собираться его изнасиловать. Будто он
был в своей шикарной шерстяной «тройке» и при галстуке, а не валялся на грязном
полу подсобки, придерживаемый двумя бугаями, с кровью, сочащейся из задницы.
– И кстати, – продолжал он, – я слышал, что этот рефлекс
проявляется так сильно, что челюсти жертвы можно разжать только с помощью
металлического рычага. Можете проверить, но я бы не рекомендовал.
Боге оставил Энди, и он ничего не засунул в его рот той
февральской ночью сорок восьмого года, не сделал этого и Рустер Макбрайд. И
насколько я знаю, никто никогда такого рода эксперимент поставить не решился.
Хотя они втроем довольно круто избили Энди в тот день, и оказались все вместе в
карцере. Энди и Рустер попали потом в лазарет.
Сколько еще раз эти ребята пытались получить свое от Энди?
Не знаю. Макбрайд потерял вкус довольно быстро: перебитый нос не располагал к
такого рода развлечениям. Летом отстал и Боге Даймонд.
С Богсом вышел довольно странный эпизод. Однажды утром, в
начале июля, его не досчитались на проверке. Он был найден в камере в
полубессознательном состоянии, жутко избитым. Он не сказал, что произошло, кто
это сделал и как к нему в камеру пробрались, но для меня все было совершенно
ясно. Я прекрасно знаю, что за соответствующую сумму офицер охраны окажет вам
любую услугу. Разве что не продаст оружие. Большие деньги никогда не запрашивались,
да и теперь цены не слишком высоки. И в те дни не было никаких электронных
систем, никаких скрытых телекамер, контролирующих каждый уголок тюрьмы. Тогда,
в тысяча девятьсот сорок восьмом году, охранник, имеющий ключ от блока и всех
его камер, мог позволить войти внутрь кому угодно. И даже двум-трем человекам.
Даже в камеру Богса.
Такая работа стоила денег. Конечно, по стандартам мира,
находящегося за пределами и тюремных стен, расценки были не слишком высоки.
Здесь доллар в ваших руках значит столько же, сколько на свободе двадцать
долларов. По моим подсчетам учинить такое над Богсом стоило не мало – пятьдесят
долларов за то, чтобы открыли блок и камеру, по два-три доллара каждому из
охранников в коридоре.
Я не берусь утверждать, что это сделал Энди Дюфренс, но я
знаю, что он пронес сюда пять сотен долларов. И раньше он был банкиром. А это
человек, который понимает лучше остальных, как можно сделать так, чтобы
превратить деньги в реальную власть. Богс после того, как его избили – три
сломанных ребра, подбитый глаз, смещенная бедренная кость и, кажется, чуть
растянутая задница, – оставил Энди в покое. Надо сказать, он всех оставил в
покое. Он стал похож на тех облезлых шавок, которые много лают, но совершенно
не кусаются. И перешел в разряд «слабых сестер».
