В ее словах мне послышалась тоска и… нешуточная угроза. Но тогда я думал совсем о другом. Ведь в душе моей поселились беззаботные светлые сущности, лишающие человека способности рассуждать здраво.
– Прекрасная Иноэль, – сказал я с чувством, – если что-то и должно существовать вечно – так это твоя красота!
Девушка посмотрела на меня с удивлением. В глазах ее сверкнули удивление и насмешка:
– О чем ты, забавный юноша?
С трудом сдерживая в себе восторженные порывы, я заговорил – пожалуй, чересчур страстно:
– Прекрасная посланница небес! Я не знаю, для чего ты сошла на эту землю, но с первого взгляда ты околдовала меня своей красотой. Я шел в эту страну с надеждой найти вдохновение – и даже не ведал, какое счастье огненным вихрем обрушится на меня с небес…
– Одумайся, мальчик! – с грустной улыбкой проговорила Иноэль. – Уж не прокрались ли в твою душу опасные чувства? Это было бы прискорбно: ведь ты – всего лишь смертный…
– О да! – страстно заговорил я, опускаясь на колено и пытаясь поймать подол ее легкого платья. – Я смертный – и это прекрасно, потому что дает мне возможность умереть за тебя…
– Постой, безумец! – Иноэль отстранилась, словно отплыв на пару шагов назад. – Оставь свои бесплодные фантазии! Что ты знаешь обо мне? А узнав – не ужаснешься ли? Не отпрянешь ли от меня, как от чудовища?
Я не понимал, о чем говорит эта девушка. Звездная ночь и прикосновение к небесному способны лишить рассудка поэта, и без того хрупкого душой.
Единственное, что я понимал в тот момент: я должен сделать что-то важное для нее, носительницы чудесных сил и неземной красоты. И меня вдруг будто молнией прошибло.
– О Всевышний… – Голова прояснилась, и я ощутил страх вперемешку со жгучим стыдом. – Прекрасная Иноэль, послушай меня! Тебе угрожает опасность!..
– Не беспокойся обо мне, Свидрик, – ответила она, и, услышав свое имя в ее устах, я почувствовал сладкое тепло. – Отправляясь в пучину Невендаара, я знала, какие опасности ждут меня здесь. Поверь – я ничего не боюсь…
– Но тебя уже повсюду ищут! – воскликнул я страстно. – Люди Императора и инквизиции, эльфы и демоны – все рыщут по твоим следам, стремясь захватить тебя, как ценную добычу!
– Такова судьба моя, Свидрик, – сказала Иноэль, и полный печали взгляд ее вновь устремился в небо. – На все воля Всевышнего. Но поверь – куда более суровая судьба уготована самому Невендаару…
– Не понимаю… – пробормотал я.
– Я пришла сюда, чтобы исполнить волю небес, – сказала Иноэль.
Я решительно тряхнул головой:
– Какова бы ни была воля небес – я сделаю все, чтобы защитить тебя, Иноэль!
Девушка посмотрела на меня долгим, пронзительным взглядом.
– Ты не воин, – сказала она. – Но в сердце твоем пылает рыцарский огонь. Берегись – как бы он не спалил твою душу…
– Я не боюсь! – упрямо сказал я, не будучи уверенным в сказанном. Не знаю, испытывают ли страх рыцари – но мне стоило больших усилий вытолкнуть его в дальние закоулки души. – Я хочу спасти тебя от всех этих жадных лап!
Иноэль покачала головой:
– Ты ничего не знаешь, Свидрик. А незнание рождает ошибки, и порою страшные ошибки…
– Мне плевать! – выкрикнул я. – Зато я знаю одно: ты – главное сокровище этого мира, и весь Невендаар не стоит твоей жизни!
– Ты даже представить себе не можешь, насколько ошибаешься… – проговорила девушка, удаляясь в темноту.
Я хотел бежать, ползти по ее следам – но словно какая-то сила сковала мои ноги, оплела руки, навалилась на веки…
Глава четвертая,
в которой друзья наблюдают за сценами из рыцарской жизни
Проснулся я с тяжелой головой и вялостью в теле. Эта ночная встреча вспоминалась, как и та, первая, – в ней трудно было отличить правду от сонных грез.
Грош уже проснулся. Он лениво потягивался и сладко зевал. Посмотрел на меня заспанными глазами, сказал с ленцой:
– Ну что, друг мой, не пора ли приступать к нашим грязным делишкам?
Походя он несильно пнул пробегавшую мимо хозяйскую курицу. Та отчаянно закудахтала и помчалась прочь, заражая паникой все птичье население, собранное на заднем дворе. Что ж – здесь шла обычная жизнь, без претензий на захватывающие приключения. Мы же сделали свой выбор, или, как знать, – этот выбор за нас сделал какой-то могущественный забавник, и теперь не видать нам размеренности и покоя.
Мы умылись, позавтракали в харчевне – благо, теперь не испытывали стеснения в финансах. Правда, при этом у меня возникло крайне неприятное ощущение обязательств перед некими темными силами.
Чего не скажешь о моем друге: Грош с аппетитом уплетал яичницу со шкварками, прихлебывая лучшее пиво, что нашлось у хозяина.
– Пиво с утра? – с сомнением проговорил я.
– Жизнь коротка! – философски сказал Грош, сдувая с кружки пену. – А в нашем положении – особенно. Если нет уверенности, что отведаешь пива вечером, – просто грех не употребить его с первыми лучами солнца… Уф… Хорошо!
…Мы шли по дороге в направлении, любезно указанном нам Загом. Точнее, шел я, Грош же уныло плелся следом.
– Зря я с утра пил пиво… – жаловался он. – Голова теперь тяжелая, и ничего не хочется – лишь упасть и устремить свой взор в землю…
– Я же предупреждал, – с досадой говорил я, поправляя на плече лютню. – Сказал же – плохо будет, а впереди – дорога!
– Не мог остановить меня! – брюзжал Грош. – Друг называется… Я же натура увлекающаяся – а нам еще и денег дали! Грех же за это не поднять кружку доброго эля!
Я сердито молчал, игнорируя приятеля.
– Ну, куда ты торопишься? – ныл он. – Видишь – меня разморило! Чего доброго, в обморок грохнусь – будешь меня тащить…
Я продолжал идти вперед, не обращая внимания на его причитания.
– В конце концов, откуда такое усердие, – вдруг возмутился он. – С каких это пор ты стал так рьяно исполнять приказы дядюшки Себастьяна?
Я нахмурился, поглядел на приятеля, отвернулся. Ответить на этот вопрос было непросто. И уж тем более – убедить не вполне вменяемого друга.
– Дело не приказах, – нехотя сказал я. – Видишь ли… Этой ночью она опять приходила.
– Кто? – не понял Грош.
– Ну, та девушка. Посланница…
Грош замер как вкопанный. Затряс перед собой пальцем, силясь сформулировать мысль. Мысль не желала оформляться, и он махнул рукой, оставив тщетные попытки.
Мы пошли дальше. Но через несколько шагов Грош сказал:
– Она мне тоже снилась. Как наяву.
– И что она тебе говорила? – Я ревниво скосился на приятеля.
