– Ну… Что говорят в таких случаях красотки? – ухмыльнулся Грош и довольно почесал затылок. – Говорила, какой я красавец, как здорово играю в карты и какие у меня сильные руки…
– Дурак! – выдохнул я в сердцах. – Я тебе не про сон рассказывал! Она приходила на самом деле!
Грош неуверенно хихикнул:
– Ну и на что ты ей сдался, олух? Она – посланница небес, если нам не врут, конечно. Ей меньше чем с лордом общаться никакого резона нет…
– Возможно, – сухо ответил я. – Да только я был первым из людей, кого она встретила в Невендааре…
– Ха-ха-ха! О-о… – Засмеявшись, Грош немедленно позеленел и схватился за голову. – Из чего в той харчевне хозяин гнал свой эль? Неужто из эльфов?
– Можешь смеяться сколько угодно, – твердо сказал я. – Да только тогда, у следа упавшей звезды, она впервые увидала людей так близко. И, наверное, мы с тобой – не самые плохие люди, раз она не чурается нас…
– Ну-ну… – пробормотал Грош.
– А потому я хочу помочь ей! – продолжил я. – Сделать так, чтобы не нашли ее ни одни, ни другие, ни третьи!
Конечно, я умолчал о своем истинном мотиве. Ведь даже самому себе я боялся напоминать о чувствах к этой небесной девушке, на любовь которой не имел права…
К обеду Грош наконец пришел в себя и после короткого привала на обочине стал по-прежнему бодр и деловит. Он уже начал сыпать своими нескончаемыми идеями, как вдруг что-то заставило меня насторожиться.
– Стой! – проговорил я, замерев. – Ты ничего не слышишь?
Грошу не пришлось ничего объяснять. Он мигом бросился навзничь, припав ухом к земле.
– Ага… – проговорил он. – Едет кто-то…
Мы едва успели нырнуть в кусты, как на повороте из-за редких деревьев показалась небольшая группа всадников.
Я никогда еще не видел настоящих рыцарей. В нашей глуши самыми внушительными воинами были городские ополченцы да наемники в дружинах лордов. Пару раз доводилось видеть варваров.
Но я даже представить не мог себе, насколько внушительной силой выглядит рыцарь на боевом коне! Потом уже я понял суть различий между этими двумя – простым рыцарем и имперским. Но на фоне обоих оруженосцы просто терялись. Пожалуй, большее впечатление произвели на меня лишь воины Легионов Проклятых, спастись от которых удалось лишь чудом. Но если в том случае во мне преобладал страх, то теперь я ощущал невольное почтение.
И, как ни стыдно, – зависть.
Да, да! В том момент я вдруг подумал: будь я таким – высоким, крепким, мужественным, в сверкающей броне, с грозным мечом, верхом на могучем коне и фамильным гербом на щите, – может, и отношение ко мне Иноэль было бы более благосклонным?
О, молодость, глупость! Ведь именно эти мысли вызвали во мне тогда недостойную менестреля зависть. Ведь знал я, кого ищут эти величественные воины, и во мне зарождалось еще одно неприятное чувство.
Ревность.
И не нужно было напоминать мне об угрозах инквизиторов – в тот момент я и сам готов был видеть истинных врагов человеческой расы в благородном Ламберте и его спутниках, о чем вспоминаю теперь с сожалением.
Но как принято говорить у бродячих музыкантов – из песни слов не выкинешь.
…А рыцари, как нарочно, остановили коней. Видимо, им тоже приглянулось это местечко.
– А не отдохнуть ли нам здесь, друг мой Стаффорд? – сказал старший из рыцарей низким голосом.
– Отчего бы и нет, почтенный Ламберт, – согласился молодой рыцарь.
– Разбить лагерь! – зычно крикнул Ламберт слугам. – Пусть кони отдохнут – да и нам закусить не помешает…
Отряд свернул с дороги и выехал на небольшую лужайку. Рыцари спешились и огляделись. Мы с Грошем невольно вжались в землю – показалось, что этот Ламберт видит все насквозь своим острым взглядом.
Впрочем, только лишь показалось. При помощи слуг рыцари избавились от тяжелых панцирей и опустились на траву.
Мы невольно вытянули шеи, отчаянно стремясь услышать, о чем же беседуют те, кто вызывает столь высокий интерес инквизиции.
…Ламберт сидел на расстеленной попоне, по привычке оглядывая меч.
Каждый знает: если уж потянулась рука к оружию – жди его использования по назначению.
Честно говоря, он давно уже готов к этому. Внутреннее напряжение последних дней искало выхода. Всюду виделись враги, лелеющие коварные замыслы против повелителя.
Наверное, это глупо. Но Ламберт прекрасно понимал: неспроста Император так тщательно отбирал того, кому предстояло отправиться на поиски посланника небес. Наверняка эта тайна волнует многих, в том числе – врагов короны…
– Скажите, Ламберт, не зря ли мы сделали привал? – озираясь, спросил Стаффорд. Вся его поза выражала нетерпение. – Не стоит ли нам поспешить – пока посланника не перехватили недруги?
Ламберт покачал головой:
– Кони устали. Сейчас поспешим, а случись схватка или погоня – окажемся в дураках…
– Как бы мы и без того в дураках не оказались… – буркнул Стаффорд, отворачиваясь.
Ламберт спокойно посмотрел на него, сказал:
– Тебя рекомендовали как отважного воина, Стаффорд. Слышал я, сам Страж столицы посоветовал тебя для этого похода…
– Вы сомневаетесь в моей отваге, милорд?! – вспыхнул Стаффорд.
– Отнюдь, – усмехнулся Ламберт. – Ни в отваге, ни в преданности твоей я не сомневаюсь. Мизраэль видит людей насквозь и не посоветовал бы труса. Но чего тебе не хватает – так это опыта и терпения…
– Терпение – для тех, кто отсиживается за крепостными стенами! – заявил Стаффорд. – А какой может быть опыт без боя? И какого боя нам ждать, если мы отсиживаемся здесь, в прохладе, когда посланник, быть может, в опасности?!
Ламберт выслушал эту тираду, с усмешкой вложил меч в ножны.
– Ты рвешься в бой, друг мой, – произнес он, легко подымаясь на ноги. – Что ж, давай устроим небольшой турнир. Ты не против?
– Когда это я отказывался от драки? – с вызовом выкрикнул Стаффорд, подскакивая и отряхиваясь.
– Вилл! – позвал Ламберт.
Переваливаясь с боку на бок, грузно подбежал плотный усатый оруженосец.
– А ну-ка, неси запасные мечи!
– Те, что заточить не успели? – гнусаво спросил оруженосец.
– Да, Вилл, заточка нам не понадобится! – сказал Ламберт слуге и обратился к Стаффорду: – Участвовал ли ты в турнирах, друг мог?
– Они же запрещены инквизицией, – нервно пожал плечами юный рыцарь.
– Вот видишь, запреты останавливают тебя, – усмехнулся Ламберт. – Тогда как многих они, напротив, возбуждают на драку! А ты говоришь об отваге!
– Это разные вещи! – ощетинился Стаффорд. – Я не хочу навлекать на свой род гнев Церкви!
