– Это все отговорки! – подзадоривал товарища Ламберт. – Воин не стал рыцарем, пока не принял участие в турнире!
Стаффорд смотрел на Ламберта исподлобья, ноздри его сердито раздувались.
Принесли мечи – затупленные, подернутые ржавчиной.
– Держи! – крикнул Ламберт, бросая клинок Стаффорду. – Ты готов? Здесь нет инквизиции!
Стаффорд бросил взгляд на меч, сказал язвительно:
– Откуда вы взяли этот хлам? Я думал, вы – имперский рыцарь, а не старьевщик!
– Я знаю, ты – знатного рода, мальчик, – усмехнулся Ламберт. – Но рыцарский патент, лошадь и дорогая упряжь еще не сделали из тебя воина.
– Еще одно слово – и я докажу вам, как вы заблуждаетесь! – процедил Стаффорд сквозь зубы.
– Не заставляй меня сомневаться в твоих словах… – начал было Ламберт, но замолчал, едва успев увернуться от стремительно просвистевшего клинка.
– Неплохо, юноша, – рассмеялся он, поигрывая мечом. – Внезапность – хороший козырь, но в турнире вас могут не понять, сочтя коварным невежей…
Стаффорд закричал и бросился на Ламберта, нанося удар за ударом. Капитан гвардейцев ловко уходит от меча, парируя удары своим клинком лишь изредка.
…Звенела сталь, сыпались искры, а мы с Грошем опасливо переглядывались, прячась в кустах.
– Уж не собираются ли благородные рыцари прирезать друг друга в самом начале пути? – озадаченно проговорил Грош. – Хотя, признаться, это было бы нам только на руку.
– Это точно… – пробормотал я, поймав себя на мысли, что сам беспокоюсь за жизнь этих воинственных забияк.
Тут же одернул себя, напомнив, что рыцари эти – враги моей Иноэль, стремящиеся схватить ее и утащить в неизвестном направлении. И тут же, не очень искренне, пожелал обоим повредить друг друга в драке. Не насмерть, конечно, – но чтобы это заставило их отказаться от своей цели и убраться восвояси.
…Однако не тут-то было.
Импровизированный турнир продолжался, и слуги наблюдали за ним со спокойным интересом – похоже, они и не такое видали. К ним незаметно присоединились невесть откуда взявшиеся прохожие: какие-то молчаливые селяне, мельник, остановивший повозку с пузатыми мешками, мрачный бородатый кузнец и юные сельские девицы, которые тут же принялись шумно вздыхать, воображая себя дамами сердца благородных рыцарей.
– Однако господа – мастаки в поножовщине, – сказал какой-то лохматый долговязый парень с косой.
– Ага, – отозвался другой косарь, потолще и ростом пониже. – С такими в кабак не ходи: что же будет, когда они наберутся по самое горло?
– Не смей господ обсуждать! – высокомерно сказал мельник. – Видишь – благородным делом занимаются, не то, что вы – с косой управиться не можете!
– А мечи-то у господ туповаты! – с профессиональным интересом заметил кузнец. – И ржавые все. И подковы у коней хлипкие. Хм… Да тут работы дня на три!
Одна из девиц томно закатила глазки:
– Какой пылкий этот светленький! Ты посмотри только! Какой горячий!
– Что ты понимаешь! – сверкнула глазами другая, с ярким румянцем на пухлых щечках и волнительно вздымающейся пышной грудью. – Тот, второй, видать, поопытнее да покрепче! Так бы и стиснула его – чтобы косточки треснули!
Между тем поединок продолжался.
Стаффорд произвел серию выпадов, но Ламберт играючи ушел от атаки.
– Еще один недостаток для рыцаря – излишняя горячность! – выкрикнул он. – Разум не должен уступать место злости!
В ответ лишь получил ряд яростных ударов. Но и они не нашли цели – Стаффорд зря месил воздух.
– Однако опыт приобретается не только через успех, – громко сказал Ламберт и, ловко крутанув в руке меч, перешел в нападение. – Но и в боли…
Несколько молниеносных ударов плашмя настигли плеча и бока его юного противника. Стаффорд вскрикнул, но не перестал яростно сопротивляться.
– …а также – в унижении, – продолжил Ламберт и неожиданным ударом выбил меч из рук Стаффорда.
Тот сжал кулаки, готовый накинуться на обидчика с голыми руками.
Публика довольно загоготала.
А Ламберт стремительно, как дикая кошка, извернулся – и нанес убийственный удар сверху.
Зрители вскрикнули. Девицы испуганно ахнули.
Ламберт замер, сжимая рукоять меча. Лезвие его замерло у самого уха Стаффорда, чуть коснувшись плеча.
– …и наконец в твоем первом поражении! – тихо, но торжественно закончил Ламберт.
Зрители принялись восторженно хлопать в ладоши и выкрикивать незамысловатые похвалы.
Юный рыцарь, тяжело дыша, опустив голову, стоял неподвижно. Он был публично посрамлен. Ламберт сделал шаг назад и с интересом следил за ним.
Было видно, какие противоречивые чувства кипят сейчас в горячем сердце молодого рыцаря, как тяжело ему сдерживать свое негодование, злость и стыд. Он просто стоял, сжимая кулаки, и дышал – тяжело и часто.
Но вдруг поднял голову, посмотрел в глаза Ламберта и сказал неожиданно спокойно:
– Спасибо за урок, почтенный Ламберт. Клянусь, я буду достойным рыцарем!
Ламберт рассмеялся, дружески похлопал Стаффорда по плечу, и оба направились к расстеленной на траве скатерти, на которой слуги успели расставить блюда, кувшины и кубки. И приступили к трапезе – непринужденно беседуя, словно не было только что яростной схватки.
Турнирные мечи были воткнуты в землю, и лишь они напоминали о недавнем конфликте. Хотя, наверное, это все-таки был не конфликт, а своеобразный рыцарский ритуал.
В голове моей немедленно возникли строфы для новой баллады, но голос приятеля ворвался в мои мысли, спугнул музу и разогнал призрачные образы:
– Не кажется ли тебе, Свидрик, что самое время и нам с тобой появиться на сцене?
– Ты прав, – кивнул я. – Балаган уже подготовлен к новому зрелищу…
Глава пятая,
в которой друзья устраивают маскарад и имеют определенный успех
Слуги не успели еще разогнать свидетелей поединка: надо думать, не так много зрелищ можно увидеть в этой глуши, да и сам вид благородных рыцарей, их удивительных коней и богатого лагеря вызывал живой интерес сельской публики. Впрочем, девицы быстро завладели расположением слуг – теперь их внимание переключилось с недосягаемых рыцарских высот на вполне реальные предметы для воздыханий. Впрочем, дело обещало не ограничиться одними воздыханиями: ушлые слуги уже усадили селянок за скромное, но обильное угощение, не забывая время от времени поглаживать и пощипывать известные девичьи достоинства.
На этом фоне не сразу стала видна появившаяся на дороге парочка нищих оборванцев, облаченных в ужасающе грязные рубища, с лицами, поросшими всклокоченными бородами, с безумно горящими глазами.
