– Коням отдохнуть надо, – пояснил он, похлопывая боевого друга по крепкой крутой шее. – При первой же возможности купим лошадь для нашей прекрасной посланницы…
Ламберт склонил голову перед Иноэль, сверкнув на миг пронзительным взглядом.
Я с трудом подавил ревность: было бы глупо думать, что такой ангел в обличье прекрасной девушки будет вызывать трепет одного лишь моего сердца. Только еще больше захотелось обезопасить ее от посягательства жадных, черных сил.
Рядом виднелось небольшое селение, но наш командир отказался подходить к нему, считая, что для безопасности небесной гостьи следует держаться подальше от людей, склонных к быстрому распространению нежелательных слухов.
– Сожалею, – сказал Ламберт, – что мы не можем разбить здесь полноценный лагерь – с шатрами, утварью, достойным ужином и вышколенной прислугой. Дело в том, что прежние слуги наши оказались неблагонадежными мерзавцами.
– Это точно… – ляпнул Грош и тут же спохватился. – Но чем вам не по душе новые слуги? Ради прекрасной дамы мы готовы на невозможное! Меня никто в этой деревне знать не знает – съезжу, погляжу, что можно придумать. Как известно, звонкая монета творит чудеса!
Он тут же влез на осла и засеменил в неизвестном направлении. Пока я мучился с конской упряжью, неумело снимая седла, а рыцари любезничали с прекрасной дамой, Грош уже вернулся, таща за собой осла, сгибающегося под тяжестью огромных тюков.
Я бросился помогать приятелю, и через некоторое время на полянке стоял уже импровизированный шатер, сооруженный из веток и парусины, а Грош ловко мастерил некое подобие стола и стульев из переплетенной лозы.
– Клянусь, более расторопного слуги я еще не встречал! – с чувством сказал Ламберт, когда Грош усаживал Иноэль в грубое, но вполне сносное кресло. – Пойдешь ко мне в оруженосцы?
– Я подумаю, – уклончиво сказал Грош. – Вообще-то мы, бродячие поэты и музыканты, более склонны к свободному образу жизни…
Грош, конечно, заслуживал всяческих похвал за подобную инициативу. Но я подозревал, что в данном случае не обошлось без помощи нашего тайного соглядатая Зага. Мысль о том, что мерзкий вор следит за каждым нашим шагом, еще больше испортила мне настроение.
Тем временем рыцари чинно уселись за кособокий столик рядом с Иноэль, и нам с Грошем ничего не оставалось, как прислуживать господам. Мне было ужасно неловко перед Иноэль предстать в статусе прислуги. Но девушку-ангела, по-видимому, не особо волновали различия в знатности и богатстве – она одинаково одаривала тихой улыбкой и меня, и Гроша, и благородных рыцарей.
На столике появилось съестное из добытого Грошем и квадратная бутыль вина, к которой немедленно потянулся Стаффорд. Иноэль вежливо отказалась и от того, и от другого.
Ламберт тоже ничего не пил и не ел. Он исподлобья смотрел на Иноэль, словно не решаясь произнести ни слова. И наконец спросил:
– Скажите, Иноэль… Что привело вас на земли Невендаара?
Иноэль восприняла этот вопрос легко, даже не изменившись в лице, с той же улыбкой она заговорила:
– Изериль, ангел небесный, любимец Всевышнего, отправил меня в путь. Много неправедного творится на земле, и отец наш небесный опечален…
Она помолчала, и все мы замерли в этот миг, понимая, что не человек сейчас говорит с нами – само небо, вершащее судьбы. И мы, крохотные букашки, маленькие фигурки в невероятно сложной картине мироздания, волею богов стали первыми, кому открывается завеса волнующей тайны…
А Иноэль заговорила снова, и слова ее, звучавшие до этого спокойно и даже отрешенно, обрели вдруг пугающую силу:
– Многие народы населяют Невендаар. Ведь и создана эта земля богатой и обильной, такой, чтобы всем хватило места для счастья. Но не желают живущие на ней счастья. Нажива, власть, кровь, смерть – вот что завладело умами всех рас. И каждая норовит поставить себя выше прочих, урвать часть чужой земли, погреться на чужих бедах…
Иноэль вновь замолчала – и замолчал ветер, умолкли птицы. Словно чувствуя гнев небес, все живое сжалось в ожидании приговора.
А Иноэль говорила:
– Но сложно с высоты небесной понять – что же движет смертными, что заставляет их вести себя столь неразумно, жестоко, мерзко? Что стоит Всевышнему одним дуновением стереть неудачную картину мира?..
…Мне казалось – сейчас потеряю сознание. Прикосновение к бездне – вот что я ощутил, слушая Иноэль! Холод бесконечного «ничто», в которое вот-вот обратится весь наш беспечный мир…
– Но Всевышний милостив, – сказала Иноэль. – Его ангелы должны разобраться, отделить зерна от плевел. Спуститься вниз, ощутить себя простыми смертными – и понять, что заслуживает жизни, а что должно быть стерто навсегда с лица Невендаара. Я – первая из ангелов, кому предстоит пройти по земле и принять решение. И должна сказать вам: первое, с чем мне пришлось столкнуться в этом мире, были грязь, кровь и ужас. Очутившись в плену этих ужасных зеленокожих созданий, я думала, что это худшее, что могло со мной случиться… Но потом пришли другие – и мой собственный страх растворился в ужасе и ярости кровавой бойни. И теперь я не знаю – стоит ли продолжать мой путь или же мое решение предопределено заранее?
Мы молчали, потрясенные откровением небесной посланницы. Что ж, с ней трудно было спорить. Ненависть, предательство, злоба – все это уже стало повседневностью Невендаара. И кому, как не ангелу, презрительно указать нам на наше собственное несовершенство?
– Я призналась вам в главной цели своего визита, – сказала Иноэль. – Но подробности могу сообщить лишь тому, кто обладает высшей властью в Империи – таково условие Изериля.
– А почему вы выбрали именно людей? – спросил Ламберт. – Неужели оттого, что они лучше других рас?
– Вы даже не представляете, насколько ошибаетесь, храбрый воин. – Иноэль покачала головой. – Люди выбраны Изерилем как раз потому, что они – самая противоречивая раса Невендаара. В них более, чем во всех прочих, сочетается несовместимое. Свет и тьма раздирают души людей. И поводов для того, чтобы даровать людям право на дальнейшую жизнь ровно столько же, сколько и для того, чтобы стереть даже память об их существовании…
– Самое печальное, что люди сами понимают это противоречие… – осторожно вставил я.
– А вот это обстоятельство как раз и дает им шанс остаться в числе рас многострадального Невендаара, – сказала Иноэль. – Впрочем, сейчас я еще дальше от однозначного решения, чем в самом начале своего пути. Надо еще многое увидеть, многое обдумать…
Она нахмурилась и добавила:
– Очень тяжелые мысли посетили меня в этой ужасной крепости. Зеленокожие существа, похожие на людей, но со звериными душами, заставили меня усомниться в правильности выбранного пути, вызвали желание отказаться от мысли спасти этот мир…
Иноэль вдруг посмотрела на меня:
– Но я была не совсем права. Чуть позже я поняла, насколько трудно вам, смертным, вечно пребывающим в плену своих страстей. Я вспомнила, что не страх и не злоба встретили меня на земле. Первым, что я ощутила в этом мире, была музыка. Твоя музыка, Свидрик.
