Найрид только скривился. У него были предположения, что это за трактир, и данная мысль ему совсем не нравилась.
Сегодня «Пьяный гном» был набит до отказа. Растрепанная Мейла порхала между столиками, едва успевая разносить заказы. Киас сновал между кухней и стойкой, отдавая сестре заполненные тарелки и забирая пустые. На небольшом подиуме в дальнем углу – кажется, он был построен недавно, по крайней мере в прошлый раз Найрид его не заметил – немелодично терзал лютню какой-то чумазый мальчишка. Мелодия была простенькая, но настолько противная, что менестрель невольно поморщился. Более кошмарного скрипа он не слышал очень давно.
– Придушить негодяя, – сердито буркнул менестрель. Ему было безумно жалко несчастный инструмент, но не отбирать же лютню у исполнителя, в самом деле!
Единственный свободный стол обнаружился все возле той же сцены – похоже, желающих рисковать собственным слухом не нашлось. Увы, но Найриду с его странными знакомыми ничего не оставалось, кроме как занять имеющиеся в наличии места.
Мейла, цокоча подкованными каблучками туфель, подскочила к столу.
– Чего изволите? – подарив музыканту веселую улыбку, повернулась она к дворянам.
Менестрель как раз нащупал за поясом парочку завалявшихся медянок и собирался ограничиться стаканом воды и куском хлеба. Заговорить ему не дали. Он и рта не успел раскрыть, как пожилой мужчина, чье имя бард пока так и не выяснил, принялся называть блюда и заказал столько всего, что Найрид поперхнулся: подобного количества еды хватило бы не только на пятерку оголодавших огров. Впрочем, Мейла не удивилась. Поспешно закивала и умчалась…
Она появилась с полным подносом всего минут через пять: музыкант едва успел снять с плеча чехол с гитарой и аккуратно пристроить его возле сцены, а девушка уже расставляла тарелки по столешнице. Осторожно уместив на краешке последнюю плошку, молодая орчанка вновь улыбнулась:
– Что-то ты зачастил сюда, Айзан! – и умчалась раньше, чем кто-то успел сказать хоть слово.
– Похоже, его тут все знают, – тихо хмыкнул Леорис, проводив девушку взглядом и слегка скривившись: именно этот момент неизвестный юный лютнист выбрал для очередной пронзительной и противной трели.
Но и на этот раз бард не успел ничего ответить. Прежде чем он сказал хоть слово, «дядя Айзана» качнул головой:
– Ешьте, все разговоры потом.
Бард на миг задумался… А затем, пожав плечами, присоединился к трапезе. В конце концов, когда еще шанс представится…
Поздний ужин практически весь прошел в молчании. Конечно, из-за соседних столиков доносились голоса, да и насиловавший лютню музыкант тоже не способствовал тишине, но разговор за столиком у сцены так и не состоялся. Ни во время ужина, ни после. Стоило тарелкам опустеть, как возле гостей мгновенно появилась Мейла. Она лучезарно улыбалась.
– Сколько с нас? – потянулся за кошелем «дядя Айзана».
Девица сделала вид, что задумалась, подняв взгляд к закопченному потолку, а потом весело сообщила:
– Всего одна песня мастера Лингура!
Найрид, как раз дожевывавший кусок колбасы, поперхнулся от неожиданности:
– Мейла, т-ты… ничего не перепутала?
Орчанка хихикнула, оглянулась на брата-трактирщика и крикнула, перекрывая гомон посетителей и визг несчастной лютни:
– Киас, я не ошиблась? Две песни?
– Конечно! – отозвался тот из-за стойки. – Все правильно! Три песни!
– Вот видите, – повернулась она к Найриду, – я все правильно говорю – четыре песни мастера Лингура!
Похоже, новые знакомые ничего не имели против столь странной уплаты – по крайней мере, мужчина выпустил кошелек, чуть насмешливо покосился на музыканта… И тому ничего не оставалось, как потянуться за гитарой…
Лютнист убрался со сцены, стоило менестрелю подняться на подиум.
Чуть слышный перебор качнул застывший воздух…
Я не верю в сказки, красавица,
Я не верю в верность луны.
Вытри слезы скорее, красавица,
Мы с тобою любовью пьяны.
Голос, показавшийся Леорису при разговоре каким-то сухим и безжизненным, сейчас набрал силу… Казалось, стены трактира расступились, и юноша как наяву увидел ту, о которой пелось. Ту, что тронула сердце исполнителя.
Вытри слезы скорее, красавица,
И скажи мне, что любишь меня.
Я не верю в сказки, красавица,
Только губы твои так пьянят.
Я не верю в сказки, красавица,
Поцелуй лишь мне свой подари.
Вытри слезы скорее, красавица,
Я останусь с тобой до зари…
Стихли последние ноты. Музыкант медленно сошел со сцены и подхватил под локоток пробегающую мимо Мейлу:
– Еще три буду должен.
– Договорились, – улыбнулась она. – Хотя знаете, мастер Лингур, одна ваша песня стоит десятка.
Вернуться к своим новым знакомым Найрид не успел: из-за ближайшего столика к нему вдруг шагнул высокий, крепко сложенный парень. Схватив музыканта за рукав, он воровато оглянулся по сторонам и затарабанил:
– Мастер Лингур, простите, я не знал, что вы сегодня в столице, да еще и зайдете сюда! Это все Фрина виновата, иначе я бы вас обязательно узнал…
– Стоп! – предупреждающе вскинул руку музыкант. То, что его собеседник был молодым орком (перерождение еще не наступило), он понял с первого взгляда, но вот кто это такой и откуда они могут быть знакомы, оставалось для менестреля загадкой. – Я вас знаю?
Юноша хлопнул себя по лбу:
– Простите, мастер Лингур, я совершенно не подумал. Меня зовут Роз, я…
Какое-то странное подозрение шевельнулось в мозгу у Найрида:
– Роз?
– Да. Вы, наверное, меня не помните: я еще ребенком был, когда вы в табор заходили.
– Роз, сын Мэхая и Тавы?..
– Да, но я хотел сказать совсем не об этом…
Договорить мальчишка не успел: менестрель мгновенно вцепился ему в ухо, резко крутанул:
– Ты вообще понимаешь, что ты натворил?! – Он и сам не заметил, как перестал «выкать». – Мать уже семь лет места себе не находит, отец так выглядит, словно три перерождения прошел, а ты тут по столице гуляешь?!
– Мастер Лингур, – жалобно проскулил юноша, – я…
– Для тебя – барон! – зло прошипел Найрид, за ухо оттаскивая Роза подальше от сцены: разговор и так привлек слишком много любопытных.
Киас, невесть когда вышедший из-за стойки, легонько коснулся его плеча и кивнул в сторону неприметной дверки, видневшейся неподалеку, одними губами произнеся:
– Сейчас свободна.
Музыкант пинком распахнул дверь, затолкнул мальчишку внутрь комнаты и шагнул вслед за ним. Но тут в ему плечо вонзились острые когти.
