Но прежде чем говорить об этом, может быть, стоит подумать о
компонентах – если мы не хотим определять ужас в целом, возможно, анализ его
составляющих позволит нам прийти к каким-нибудь выводам.
2
Фильмы и романы ужасов всегда были в моде, но, похоже, через
каждые десять – двадцать лет мы наблюдаем всплеск их популярности, и эти
всплески, кажется, постоянно совпадают с периодами серьезной экономической
и/или политической напряженности. Книги и фильмы словно отражают ту блуждающую
тревогу (за неимением лучшего термина), которой сопровождаются серьезные, но не
смертельные кризисы. Зато когда американцы сталкивались с реальным ужасом в
собственной жизни, интерес к книгам и фильмам о страшном падал.
Расцвет жанра приходится на 30-е годы. Когда преследуемые
жестокой депрессией люди не могли позволить себе заплатить за радость поглазеть
на девушек Басби Беркли
[22]
, танцующих под мотив “У нас есть деньги”, они
избавлялись от своих тревог другим способом – смотрели, как в “Франкенштейне”
бродит по болотам Борис Карлофф или как ползет в темноте Бел Лагоши в
“Дракуле”. На 30-е годы приходится и расцвет так называемых журналов дрожи
(Shudder Pulps), куда входит все, от “Странных рассказов” (Weird Tales) до
“Черной маски” (Black Mask).
В 40-е годы мы уже не находим большого количества достойных
упоминания фильмов или романов, а единственный журнал, посвященный фэнтези,
который начал выходить в это десятилетие – “Неизвестное” (Unknown), –
продержался недолго. Великие чудовища студии “Юниверсал” времен депрессии –
чудовище Франкенштейна, человек-волк, мумия и граф – умирали той особенно
неприятной и неловкой смертью, какая обычно уготована безнадежно больным;
вместо того чтобы с почестями и достойно похоронить их на своих европейских
кладбищах, Голливуд решил подвергнуть несчастных стариков насмешкам и, прежде
чем освободить, высосать из них последние пятицентовики. И вот мы видим чудовищ
в компании Эббота и Костелло
[23]
, в “Бовери Бойз” и, разумеется, в “Трех
бездельниках”
[24]
. Впрочем, в эти годы чудовища сами стали бездельниками.
Много лет спустя, в другой послевоенный период. Мел Брукс предъявит нам свою
версию “Эббот и Костелло встречаются с Франкенштейном” (Abbott and Costello
Meet Frankenstein) – “Молодой Франкенштейн” (Young Frankenstein), где вместо
Бада Эббота и Лу Костелло играют Джин Уайлдер и Марта Фельдман.
Закат жанра ужасов, начавшись в 1939 году, продолжался
двадцать пять лет. О, конечно, время от времени появлялись такие романы, как
“Невероятно уменьшающийся человек” Ричарда Матесона или “У кромки бегущей воды”
Уильяма Слоана (William Sloan, Edge of Running Water), напоминая нам, что жанр
все еще жив (хотя даже мрачное повествование Матесона о схватке человека с
гигантским пауком – прекрасный образец жанра ужасов – в то время рекламировался
как научная фантастика), но мысль о том, чтобы выпустить бестселлер в этом
жанре, высмеяло бы любое издательство.
Как и в кинематографе, золотой век литературы о странном
миновал в 30-е годы, а до того влияние и качество (не говоря уже о тираже)
“Странных рассказов”, которые печатали Кларка Эштона Смита, молодого Роберта
Блоха, доктора Дэвида Келлера и, конечно же, короля ужасов XX века, мрачного и
причудливого Г.Ф. Лавкрафта, достигли небывалого уровня. Не стану оскорблять
тех, кто на протяжении пятидесяти лет следил за развитием жанра, утверждением,
что ужасы в 40-е годы исчезли совсем; на самом деле это не так. Покойный Август
Дерлет основал в то время издательство “Аркхем Хаус”, и оно, это издательство,
с 1939 по 1960 год опубликовало произведения, которые я считаю важнейшими для
развития жанра: “Аутсайдер” (The Outsider) и “За стеной сна” (Beyond the Wall
of Sleep) Г.Ф. Лавкрафта, “Джамби” (Jumbee) Генри С. Уайтхеда, “Открыватель
пути” (The Opener of the Way) и “Приятных снов” (Pleasant Dreams) Роберта
Блоха.., и “Темный карнавал” (Dark Carnival) Рэя Брэдбери, сборник удивительных
и вселяющих ужас рассказов об области мрака, которая таится сразу за порогом
нашего привычного мира.
Но Лавкрафт умер до Перл-Харбора; Брэдбери начал все чаще и
чаще обращаться к лирической стороне своего таланта (и только после этого его
произведения стали принимать такие журналы мейнстрима, как “Коллиер” и
“Сатердей ивнинг пост”);
Роберт Блох принялся писать рассказы саспенса и, используя
все, чему научился за первые два десятилетия своей карьеры писателя, создал
превосходные романы, уступающие только романам Корнелла Вулрича.
Во время войны и сразу после нее жанр ужасов переживал
упадок. Время не было к нему благосклонно. Это был период стремительного
развития науки и рационализации – и то, и другое быстро развивается в атмосфере
войны, – а кроме того, это время стало тем, что любители называют “золотым
веком научной фантастики”. Пока “Странные рассказы” угрюмо продолжали держать
прежний курс, хотя вряд ли собирали при этом миллионы читателей (пытаясь
остановить падение тиража, в середине пятидесятых журнал перейдет от прежних
кричащих обложек к среднему формату – формату дайджеста), рынок научной фантастики
расцвел, произвел на свет десяток запомнившихся всем любителям фантастики
журналов и создал почву для появления таких имен, как Хайнлайн, Азимов,
Кэмпбелл и Дель Рей; а это имена хотя и не выбитые золотом на граните, но, во
всяком случае, хорошо знакомые постоянно растущему сообществу фэнов,
безраздельно преданных ракетным кораблям, космическим станциям и неизменным
лучам смерти.
Итак, жанр ужасов томился в темнице примерно до 1955 года.
Время от времени он гремел цепями, но особого волнения не вызывал. И вот два
человека, Сэмюэль З. Аркофф и Джеймс Николсон, с трудом спустились в эту
темницу и обнаружили в ней ржавеющую денежную машину. До того Аркофф с
Николсоном занимались распространением фильмов; поскольку в те времена кино
снимали все кому не лень, они тоже решили попробовать.
Люди осведомленные предсказывали скорый крах этого
предприятия. Смельчакам говорили, что они пускаются в открытое море в свинцовой
лодке: ведь наступает век телевидения. Осведомленные люди видели будущее, и это
будущее принадлежало Дагмар
[25]
и Ричарду Даймонду, частному детективу
[26]
. Заинтересованные лица (а таковых было очень немного) единогласно пришли к
выводу, что Аркофф и Николсон быстро лишатся последней рубашки.
Однако на протяжении следующих двадцати пяти лет компания,
которую они основали, – “Американ интернешнл пикчерз” – АИП (сейчас она
принадлежит одному Аркоффу: Джеймс Николсон умер несколько лет назад), была
единственной крупной американской кинокомпанией, которая устойчиво получала
прибыли. АИП выпустила немало фильмов, но все они были ориентированы на
молодежную аудиторию; среди фильмов этой компании есть такие сомнительные
шедевры, как “Товарный вагон Берта” (Boxcar Bertha), “Кровавая мама” (Bloody
Мата), “Стриптизерша” (Dragsfrip Girl), “Путешествие” (Trip), “Диллинжер”
(Dillinger) и бессмертное “Бич Бланкет Бинго” (Beach Blanket Bingo). Но
наибольшего успеха компания достигла в фильмах ужасов.
