Поэтому давайте посмотрим, сумеем ли мы найти вальдшнепа –
хотя бы одного – в этих полных криками зарослях. Возможно, он как раз
скрывается в разделе “Не вымысел, а правда” “Книги списков”, этого чердака
клана Уоллес – Валлечински, полного фантастического хлама и бесполезного мусора
[291]
. Уходя, подумайте вот над чем:
ТАЙНА МАЛЕНЬКОЙ МИСС НИКТО
6 июля 1944 года цирк братьев Ринглинг, Барнума и Бейли
давал представление в Хартфорде, штат Коннектикут, перед более чем семью
тысячами зрителей. Начался пожар; в огне погибли 168 человек и 487 получили
ожоги и травмы. Одна из жертв, шестилетняя девочка, осталась неопознанной.
Поскольку никто ее не хватился, а лицо у нее не пострадало, фотографию девочки
поместили во всех американских газетах. Шли дни, недели, месяцы, но ни
родственники, ни друзья по играм – никто не явился на опознание. И вплоть до
настоящего дня она остается безымянной.
Я представляю себе взросление как явный случай развития
ограниченности мысли и постепенного окостенения воображения (а при чем здесь
маленькая мисс Никто? – спросите вы меня; потерпите – доберемся и до нее). Дети
видят все и думают обо всем; типичное выражение лица ребенка, если он сыт, сух
и не спит, – широко раскрытый взгляд, полный любопытства. Здравствуйте, очень
рад встрече, мне здесь очень интересно. У ребенка еще не выработались шаблоны
поведения, которые мы одобрительно называем “хорошими манерами”. Он еще не
усвоил мысль о том, что прямая есть кратчайшее расстояние между двумя пунктами.
Все это приходит позже. Дети верят в Санта Клауса. Ничего
особенного: просто избыточная информация на всякий случай. Точно так же они
верят в привидения, в кролика “Трикс”
[292]
, в Макдоналдленд (где на деревьях
растут гамбургеры и одобряется умеренное воровство – свидетель чему
замечательный Гамбурглар
[293]
), в Зубную фею, которая забирает выпавший зуб
и оставляет взамен монетку.., все это считается в порядке вещей. Это популярные
мифы; существуют и другие, более специализированные, но столь же
экстравагантные. Дедушка теперь живет с ангелами. Мяч для гольфа набит самым
ядовитым веществом в мире. Наступишь на щель – загонишь мать в могилу. Если
заберешься в кусты падуба, твоя тень может зацепиться, и ты навсегда застрянешь
среди сухих листьев.
Постепенно, с развитием и укреплением логики и рационального
мышления, происходят перемены. Ребенок начинает гадать, как Санта Клаус может
на углу квартала звонить в колокольчик Армии Спасения и одновременно управлять
своими эльфами на Северном полюсе. Он начинает понимать, что, хотя наступил уже
на сотни щелей, с его мамой ничего не случилось. На его лице появляются следы
взросления. “Не будь ребенком! – нетерпеливо говорят ему. – У тебя вечно голова
в облаках!” И самое неизбежное: “Неужели ты так и не повзрослеешь?"
И немного погодя, как поется в песне, волшебный дракон Пафф
перестанет заглядывать в дом на Вишневой улице, чтобы повидаться со своим
другом Джеки Пайпером
[294]
. Венди и ее братья расстанутся с Питером Пеном и
его дикими мальчишками. Больше никакой волшебной пыли, и лишь изредка приходят
в голову счастливые мысли.., но ведь в Питере Пене всегда чувствовалась
какая-то опасность, не правда ли? Что-то слишком дикое? Что-то в его глазах..,
ну, дионисиево.
О, боги детства бессмертны; повзрослевшие дети на самом деле
не приносят их в жертву; они просто передают их своим младшим братьям и
сестрам. Смертно само детство: человек способен любить, но любовь проходит. И
мы не только Паффа, Железного Дровосека и Питера Пена бросаем в погоне за
водительскими правами, школьным и университетским дипломом, в стремлении
приобрести “хорошие манеры”. Каждый из нас изгнал Зубную фею (или, может, она
изгнала нас, когда мы уже стали не в состоянии поставлять необходимые ей
молочные зубы), убил Санта Клауса (только чтобы оживить труп для своих
собственных детей), прикончил великана, который гонялся за Джеком по бобовому
стволу. А бедное привидение! Снова и снова оно высмеивается до смерти, как
мистер Мрак в финале “Что-то страшное грядет”.
А теперь послушайте меня. В восемнадцать или двадцать лет –
каков возраст ограничений на выпивку в вашем штате? – очень неприятно, когда у
тебя требуют документы. Приходится рыться в карманах в поисках водительских
прав, или карточки на алкоголь, или даже фотокопии свидетельства о рождении,
чтобы получить право на порцию пива. Но проходит лет десять, вам уже под
тридцать, и что-то удивительно лестное есть в том, что у вас требуют документы
при входе в заведение. Это означает, что вы по-прежнему выглядите настолько
молодо, что, может быть, еще не имеет права заказывать выпивку. Вы все еще
немного похожи на молокососа. У вас юный вид.
Эти мысли пришли мне в голову несколько лет назад, когда я
был в баре “Бенджаменз” в Бангоре и уже приятно нагрузился. Начал разглядывать
лица заходящих посетителей. Вышибала, незаметно стоявший у двери, пропустил
одного, другого, третьего. И вдруг – бах! – остановил парня в футболке
Мичиганского университета и потребовал у него карточку. И будь я проклят, если
парень тут же не слинял. Тогда в Мэне разрешалось покупать выпивку с
восемнадцати лет (многочисленные инциденты с пьяными водителями на дорогах
заставили законодателей с тех пор поднять эту планку до двадцати), и все
заходящие выглядели, на мой взгляд, примерно на восемнадцать. Поэтому я подошел
к вышибале и спросил, откуда он узнал, что тому парню еще нет восемнадцати. Тот
пожал плечами. “Просто знал. Это у них в глазах”.
После этого моим хобби надолго стала привычка разглядывать
лица взрослых и пытаться определить, что именно делает их “лицами взрослых”. У
тридцатилетнего лицо здоровое, гладкое – без морщин, оно не больше лица
семнадцатилетнего. Но вы знаете, что перед вами не ребенок; вы просто знаете.
Как будто существует какая-то незаметная, но ясная всем черточка, которая
заставляет всех признать: это Лицо Взрослого. Дело не только в одежде и осанке,
дело не в том, что у тридцатилетнего брифкейс, а у семнадцатилетнего рюкзачок;
если вставить лицо в те ярмарочные фигуры, которые изображают моряков или
борцов, вы все равно в десяти случаях из десяти отличите тридцатилетнего от
семнадцатилетнего.
