2
Вероятно, лучшим сериалом ужасов, когда-либо показанным по
ТВ, был “Триллер” (Thriller); он шел на Эн-би-си с сентября 1960 года до лета
1962-го – всего два сезона плюс повторы. В то время телевидение еще не так
упрекали за увлечение сценами насилия, серьезные упреки (и связанное с этим
давление на ТВ) начались после убийства Джона Кеннеди, усилились после смерти
Роберта Кеннеди и Мартина Лютера Кинга и в конце концов заставили телевидение
превратиться в липкий сироп из комедий положений; драматическое телевидение
окончательно отказалось от образа призрака и с горестным криком “Нет! Нет!”
улетело в катодную трубку.
Однако современники “Триллера” еженедельно погружались в
кровавые ванны; это было время “Неприкасаемых” с Робеном Стеком в роли
невозмутимого Элиота Несса; в сериале без счета показывали ужасную смерть
бандитов (1959-1963); время “Питера Ганна” (Peter Gann) (1958-1961) и “Сотни
Кейна” (Cain's Hundred) (1961 – 1962) – я называю лишь немногие сериалы. То
была эпоха насилия на телевидении. В результате после медлительных первых
тринадцати недель “Триллер” перестал быть простой имитацией “Альфред Хичкок
представляет” (Alfred Hitchcock Presents), как, видимо, первоначально
задумывался (в первых сериях рассказывается о лживых мужьях, которые с помощью
гипноза заставляли жен прыгать с высоких утесов, о том, как отравили тетушку
Марту, чтобы из ее наследства заплатить карточные долги, и о многом другом, не менее
утомительном) и зажил своей собственной мрачной жизнью. На короткий период
между январем 1961 года и апрелем 1962-го – пятьдесят шесть серий из общего
числа в семьдесят восемь – он стал уникальным явлением, и больше ничего
подобного на телевидении никогда не было.
"Триллер” – шоу в виде антологии (как и все
телевизионные программы о сверхъестественных ужасах, пользовавшиеся хотя бы
скромным успехом), и в роли постоянного ведущего выступал Борис Карлофф.
Карлофф и раньше часто появлялся на ТВ, впервые – после волны ужасов
“Юниверсал” и до тех пор, пока эта волна середины 30-х годов в конце сороковых
не сменилась серией комедий. Одна из ранних программ телесети Эй-би-си
прокатывалась осенью 1949 года. Первоначально она называлась “Выступает Борис
Карлофф” (Starring Boris Karloff), затем – “Театр загадок Бориса Карлоффа”
(Mystery Playhouse Starring Boris Karloff) (и то и другое успехом не
пользовалось) и наконец была снята с показа. Однако по ощущению и настроению
она поразительно напоминает “Триллер”, появившийся одиннадцать лет спустя; она
вполне могла бы стать одной из серий “Триллера”:
Английский палач получает пять гиней за повешение и обожает
свою работу. Ему нравится щелчок, с которым ломаются шейные позвонки, нравятся
безвольно свисающие руки повешенного. Узнав, чем он занимается, его беременная
жена от него уходит. Минует двадцать лет, и палача призывают казнить некого
юношу; он вешает его с удовольствием, несмотря на то что располагает тайными
сведениями, указывающими на невиновность молодого человека. Неожиданно перед
ним предстает его бывшая жена и говорит, что он только что повесил собственного
сына. В гневе он душит жену и соответственно сам отправляется на виселицу.
Другой палач получает за него пять гиней
[177]
.
Этот сюжет – близкий родственник серии из второго сезона
“Триллера”. Правда, там палач – француз и управляет не виселицей, а гильотиной;
он представлен весьма симпатичным парнем (хотя работа, по-видимому, не
сказывается на его аппетите: это человек-гора). На рассвете он должен казнить
особенно жестокого убийцу. Однако убийца не отказался от надежды: его подружка
завоевала доверие одинокого пастуха, и они вдвоем намерены использовать старую
лазейку в законе (должен сказать, что не знаю, подлинная ли это лазейка,
подобно американской концепции вторичного привлечения к суду
[178]
, или
просто сюжетный ход Корнелла Вулрича, автора сценария), которая заключается в
том, что если палач в день казни умрет, осужденного отпускают.
Подружка убийцы готовит для палача сытный завтрак,
приправленный сильным ядом. Он, как всегда, ест с удовольствием, затем
отправляется в тюрьму. Но уже на полпути начинает испытывать первые боли.
Остальная часть серии – леденящее кровь упражнение в саспенсе, когда камера
мечется между осужденным в тюрьме и умирающим палачом, двигающимся по улицам
Парижа. Очевидно, у палача сильно развито чувство долга, и он твердо намерен
этот свой долг исполнить.
Он добирается до тюрьмы, на дворе падает.., и ползет к
гильотине. Пленника, одетого в балахон с открытым воротом (сценарист, очевидно,
читал “Сказку о двух городах”), уже привели, и они встречаются у гильотины. И
вот, у последней черты, палач все же умудряется поместить приговоренного в
зажим и только тогда падает замертво.
Осужденный, стоя на коленях – с торчащим вверх задом он похож
на застрявшую в штакетнике индейку, – кричит, что он свободен! Свободен,
слышите? Ха-ха-ха! Врач, который должен был констатировать смерть казненного,
теперь должен засвидетельствовать смерть палача. Он берет его руку, чтобы
пощупать пульс; пульса нет. Но когда он отпускает руку, она падает на рычаг
гильотины. Нож опускается – бах! Зритель испытывает спад напряжения: жестокое
правосудие все-таки свершилось.
Когда начали показывать “Триллер”, Карлоффу было уже
семьдесят четыре года и со здоровьем у него было неважно: из-за хронической
болезни спины ему приходилось носить корсет. Болезнь началась у него еще в
тридцать первом, когда снимался первый фильм о чудовище Франкенштейна. Теперь
Карлофф появлялся не во всех сериях; многие случайные участники сериала –
“гости” – были полными ничтожествами и так и остались неизвестными (один из них
– Реджи Налдер – впоследствии играл вампира Барлоу в телевизионной версии
фильма Си-би-эс “Жребий”), но фэны помнят несколько ярких появлений Карлоффа (в
“Странной двери”, например). Прежняя магия, ничуть не померкшая, по-прежнему
чувствовалась в его игре. Лагоши закончил свою карьеру в нищете, но Карлофф,
несмотря на отдельные неудачи вроде “Люди-змеи” (The Snake People), сошел со
сцены так же, как появился на ней, – истинным джентльменом.
"Триллер”, продюсером которого был Уильям Фрай, стал
первой телепрограммой, открывшей золотую жилу старых номеров “Странных
рассказов” (Weird Tales), память о которых до того сохранялась преимущественно
лишь в сердцах любителей, в малочисленных сборниках в мягких обложках и,
конечно, в антологиях “Аркхам Хауз” – с их весьма ограниченным тиражом. С точки
зрения поклонников жанра ужасов, самым замечательным в “Триллере” было то, что
он все чаще и чаще брал за основу произведения писателей, опубликованные в
дешевых журналах – “shudder palps”, тех самых писателей, которые в 20 – 30 –
40-е годы начали выводить жанр из викторианских историй о призраках и поднимать
его до уровня современных представлений о том, что такое рассказ ужасов и каким
он должен быть. Роберт Блох был представлен “Голодным стеклом”, рассказом, в
котором зеркало старого дома скрывает ужасную тайну; использовались и “Голуби
ада” Роберта Говарда, один из лучших рассказов ужасов нашего столетия; он до
сих пор остается самым любимым у тех, кто с удовольствием вспоминает “Триллер”
[179]
. Были и другие хорошие серии, например “Парик для мисс Де Вор”, в
которой рыжий парик волшебным образом сохраняет актрисе молодость.., до
последних пяти минут, когда она теряет парик – а вместе с ним и все остальное.
Морщинистое, осунувшееся лицо мисс Де Вор; молодой человек, слепо спускающийся
по лестнице старого поместья, а в голове у него торчит топор (“Голуби ада”);
парень, который, надевая специальные очки, видит, как лица мужчин и женщин
превращаются в чудовищные рыла (“Обманщики”, тоже по рассказу Блоха), – все
это, возможно, не самое утонченное искусство, но в “Триллере” мы находим те
качества, которые так ценят любители жанра: крепкий сюжет и похвальное
стремление напугать зрителя до спазм.
