– А, ты об этом? – Филип взял у нее тяжелые вещи и стал подниматься следом по лестнице. – У него потрясающие аналитические способности.
– Тебя это удивляет?
Голос Джоан звучал язвительно, и Филипа вновь охватило жгучее желание защититься. Но время было неудачным для нового спора о том, что разрушило их отношения, поэтому он, пожав плечами, промолчал. Молча они вошли в огромную спальню, которая занимала значительную часть второго этажа.
Невольное восхищение покоями сразу отвлекло Филипа от мрачных мыслей; Несмотря на царящую здесь разруху, расписные стены и потолки, украшенные лепниной, потрясали воображение так же, как и лет двенадцать назад, когда Джоан впервые показывала ему эту комнату. Внушительная кровать под балдахином, конечно, утратила былое великолепие, но кисти были старательно расчесаны. И кто-то взял на себя заботу вымыть окна и пропылесосить ковер.
Но было ужасно холодно. Несмотря на удивительно теплый день, солнечные лучи почти не прогрели толстые стены Шелби, а скрытые экранами батареи, побулькивающие от неожиданного напора горячей воды, тепла почти не добавляли.
– Может, разжечь камин? – пробормотала Джоан, и Филип с сомнением взглянул на покрытую толстым слоем сажи решетку.
– Наверное, сегодня не стоит. Ты знаешь, когда в последний раз прочищали трубы? В них могут оказаться птичьи гнезда и Бог весть что еще.
– О! – Джоан поставила на пол сумку, которую несла. – Я об этом даже не подумала.
– Можно завтра нанять человека, который займется этим, – предложил Филип, освобождаясь от собственной ноши. – Наверняка в деревне есть специалист подобного рода.
– Или в Дивайзиз, – подхватила Джоан, упомянув название ближайшего городка.
– Верно. – Филип указал рукой на кровать. – Ну что, начнем?
Джоан приоткрыла рот.
– Не собираешься же ты помогать мне стелить постель!
– Почему бы и нет? – Филип насмешливо изогнул бровь. – Мне не впервой.
– Все равно… – Джоан снова залилась краской.
– Ты зря теряешь время, – ровным голосом заметил он. – Что бы ни думала обо мне твоя мать, уверен, она будет рада возможности поскорее лечь.
Джоан с сомнением посмотрела на него.
– Опять эта твоя доброта. К чему бы это?
– Что, если я жалею тебя. – Филип намеренно сказал это, понимая, что только вспышка злости заставит ее перестать так смотреть на него. – Ну как, ты мне поможешь или нет?
– Полагаю, что да. – Чуть помедлив, ответила она и открыла две сумки, из которых вытащила подушки и стопку простыней и наволочек. – Мне следует всегда быть готовой к тому, чтобы услышать от тебя слово правды, не так ли?
– Хотелось бы мне сказать то же самое, – проворчал Филип, не понимая, что заставляет его быть таким грубым. Но когда румянец на ее щеках сменился мертвенной бледностью, он смягчился. – Забудь, Джо. Давай просто делать то, зачем сюда пришли.
Было какое-то горькое удовольствие в том, что он снова помогал ей застилать постель. Однако это не могло не напомнить ему и то, чем обычно заканчивались подобные случаи. Пусть они были бедны, когда только что поженились, но у него была она, а у нее – он, и каждая, даже самая скучная, работа оказывалась поводом для того, чтобы заняться любовью.
Впрочем, нельзя сказать, чтобы мы очень нуждались в поводах, с улыбкой вспомнил Филип. Он не мог от нее оторваться, и смять только что застеленную постель было самым меньшим его прегрешением. Он хотел ее со страстью, граничившей с одержимостью, и, прижимая к себе, показывал, что ее тело делает с ним…
Филип внезапно понял, что Джоан что-то говорит, а он не слышал ни слова. Он находился за тысячи миль отсюда, мысли завели его в пределы, которые лучше было бы не посещать вовсе. Но теперь его вернули в настоящее так резко, что все закружилось перед глазами.
Обогнув кровать, Джоан оттолкнула Филипа и наклонилась, чтобы заправить край простыни под матрас. Очевидно, она ожидала, что это сделает он, и Филип обругал себя за то, что позволил ей сбить его с толку. И тем не менее, пока ее тонкие пальцы ловко проделывали свою работу, он не мог оторвать взгляда от соблазнительного изгиба бедер под натянувшейся тканью брюк. Он чувствовал также, что ткань его джинсов тоже натянулась, но по совершенно иной причине.
Филип с ошеломлением понял, что все еще хочет ее. Хочу заняться с ней сексом, сердито поправил он себя, и его лицо при этом так окаменело, что Джоан, подняв на него взгляд, приняла это за гнев.
– Я же ждала, что ты сделаешь это! – воскликнула она. – В чем дело? Владельцу империи игр кажется скучным работать руками?
Сказав это, она совершила ошибку. Ему нужно было на ком-то выместить свою неудовлетворенность, и под горячую руку попала Джоан.
– Бабушка, а бабушка, почему у тебя такой острый язычок? – с холодной насмешкой произнес Филип. – Следи за собой, Джо. Ты прямо на глазах превращаешься в свою мать.
Джоан на мгновение задохнулась от столь намеренной жестокости. Но что же делать, если рядом с ней он не может не вспоминать о том, что было между ними; о том, что они потеряли. И это сводило его с ума.
– Ты изменился, Филип, – наконец обретя голос, с трудом произнесла она. – Сказывается влияние мисс Такер? Или других женщин, с которыми ты переспал за эти годы? Сколько их было? Двадцать? Тридцать? Впрочем, какой смысл считать? В любом случае, их было достаточно, чтобы компенсировать одну-единственную… предположительную… ошибку с моей стороны.
Филип выругался.
– Ничто не в состоянии компенсировать это, Джоан! – гневно выпалил он. Ровняя простыню, она снова обогнула кровать и оказалась по другую ее сторону, но Филип, последовавший за ней, загнал ее в ловушку, образованную креслом и стеной. – И почему тебя так интересует, со сколькими женщинами я спал? – Его губы хищно изогнулись. – Будь осторожнее, иначе я могу подумать, что ты ревнуешь.
Джоан проглотила комок в горле и подняла к нему лицо во внезапном порыве.
– Возможно! – с вызовом завила она, не скрывая боли, туманящей ее глаза. – Ну что ж, вам с Лори будет над чем повеселиться в следующий раз, когда вы будете… трахаться!
Филип ощутил пустоту в желудке. Он ожидал, что Джоан осмеёт его, скажет, что ей и в голову не приходило, что мысль о нем и другой женщине способна возбудить в ней ревность, но ее ответ обескуражил его. Обескуражил и вызвал жгучую потребность что-то предпринять в связи с этим.
– Ты сумасшедшая, – выдохнул он.
– Вот как? – бесцветным голосом произнесла Джоан. – Что ж, тебе лучше знать.
Рука, которой Филип опирался о стену, непроизвольно сжалась в кулак. Ему хотелось причинить кому-нибудь боль – себе, возможно, – но, когда его взгляд остановился на ее губах, он думал уже совсем о другой боли. Грудь Джоан быстро вздымалась и опускалась, доказывая, что она не так хорошо владеет собой, как хочет показать, и ему едва удалось удержать свои пальцы и не пробраться под ворот ее свитера, чтобы погладить кожу под ним. Гладкую и шелковистую кожу, он знал это по собственному опыту. И мягкую, такую мягкую…
