Родители контролировали его дни, а Иветт владела ночами Дика. Бессонными ночами они упивались любовью, полной исступленной страсти.
Но чем больше Иветт старалась вписаться в семью Доул, тем хуже у нее получалось, и все чаще она замыкалась и уходила в себя. Желая избегать лишних конфликтов, Иветт присоединялась к остальным членам семьи только за столом, если Дик не был в отъезде. Она обнаружила, что чересчур чувствительна, чтобы безболезненно выдерживать нападки и уколы Джона Доула, на которые он был щедр, особенно в отсутствие Дика. А Иветт была слишком гордой, чтобы рассказывать мужу о своих обидах.
Даже отведенные молодоженам комнаты не были неприкосновенны. Элис не видела ничего дурного в том, чтобы зайти в их спальню без стука, если знала, что ее сына там нет. Цветы были расставлены по ее вкусу, мебель, которую Иветт частично поменяла, возвращена на место, и даже шкаф с ее личными вещами не избежал вторжения матери Дика. Когда Иветт надевала шорты и майку – а для климата Джорджии это была наиболее подходящая одежда, – на нее смотрели так, что она чувствовала себя неловко. Пришлось смириться и купить одежду, в которой вообще нельзя было угадать очертания ее фигуры.
Думая об этом теперь, Иветт ощущала почти физическую боль. Постепенно Доулы заставили ее усомниться в себе самой и в собственном здоровье. Однажды Иветт простудилась, простуда быстро переросла в воспаление легких, и, пока она была слабой и беспомощной, родители Дика воспользовались моментом и перенесли вещи сына в другую комнату. Когда Иветт потребовала объяснений, Дик сказал, что его мать вовсе не хотела обидеть ее, просто решила, что Иветт скорее поправится, если ее никто не будет беспокоить.
Иветт не удовлетворило это вполне правдоподобное объяснение, и она еще больше встревожилась, когда Джон Доул отправил сына в длительную деловую поездку в Европу. «При других обстоятельствах, – заверял Иветт Дик, – ты бы, конечно, поехала со мной. Но пока ты больна…»
В ночь перед отъездом она пыталась поговорить с ним об их будущем. Когда они смогут позволить себе приобрести собственный дом? Дик сказал, что сейчас не время беспокоиться о таких вещах и лучше, если все домашние заботы останутся на его матери, во всяком случае, пока Иветт не поправится окончательно.
Он отсутствовал месяц, и, хотя Иветт часто разговаривала с ним по телефону, к тому времени как он вернулся, взаимоотношения в семье резко изменились к худшему. Иветт полагала, что частично ответственность за эту перемену лежит на ней, но и предположить не могла, что ее невинная дружба с Андре будет истолкована превратно. Поневоле придешь в отчаяние, когда вокруг тебя столько сплетен!
Конечно, не все Доулы были настроены к ней враждебно: Том и Фил очень хорошо относились к Иветт, во всяком случае, пока их отца не было поблизости, да и близнецы, особенно Лиз, любили ее. Тем не менее Иветт никогда не чувствовала себя в этой семье как дома. Покинув Канаду, она редко бралась за кисть, а теперь, выздоровев, окунулась в работу, стараясь забыть свои невзгоды. Окрестности были полны сюжетов, просившихся на лист бумаги: огромные старые деревья, причудливые и таинственные, кустарники и диковинные цветы, чудесные виды – всего не перечислишь, и, отправляясь на прогулку, Иветт стала брать этюдник.
Во время прогулок ей и в голову не приходило сторониться местных жителей. Рабочие на плантациях, конюхи, горничные – все пользовались ее дружеским расположением. Но Иветт не могла представить, к чему это приведет…
С Андре, красивым молодым человеком, с курчавой шапкой черных волос, светло-шоколадной кожей, широким носом и красиво очерченными губами, Иветт познакомилась на берегу реки. Он наклонился над водой и водил по ней руками.
Заметив Иветт, он выпрямился и явно собрался уходить, но она остановила его, участливо спросив:
– Вы что-то уронили?
Андре покачал головой.
– Так что же вы делали? – снова спросила Иветт, хотя молодой человек явно предпочитал уклониться от ответа.
– Ловил рыбу, – наконец сказал он, и на его лице появилось виноватое выражение. – Я не взял бы много, трех-четырех вполне хватило бы.
– Вы думаете, можно поймать рыбу таким способом?! – недоверчиво воскликнула Иветт, но, заметив пару форелей, лежащих на земле, улыбнулась. – Вижу, что можно.
Молодой человек глубоко вздохнул.
– Вы, должно быть, жена Ричарда? – предположил он, и Иветт удивилась, заметив тревогу в его темно-карих глазах.
– Да. – Она протянула ему руку. – Иветт Доул. А кто же вы?
– Андре, – представился он и после секундного колебания добавил: – Андре Дарк.
Иветт заметила, что молодой человек пожал ее руку с некоторой неохотой, и подумала: почему бы это?
– Мне бы не хотелось, – пробормотал Андре, – чтобы вы рассказали кому-то, что видели меня здесь.
– Из-за рыбы?! – воскликнула она. – О, я уверена…
– Не только, – угрюмо перебил Андре. – Мне не следует появляться на территории поместья.
Иветт удивленно заморгала.
– Вы не работаете у Доулов?
– Нет.
– Но вы знаете их и то, что я жена Ричарда.
– А кто этого не знает? – парировал Андре. – Думаю, мне лучше уйти.
– Не надо, не уходите. Я не скажу никому, что вы были здесь! – Она пожала плечами. – Да и кому бы я могла сказать? Дик в отъезде, а я, прямо скажем, не в лучших отношениях с его матерью и отцом.
– Послушайте, – Андре пристально разглядывал ее, – вы совсем не знаете меня. Может, я убийца или грабитель.
– Нет. – Иветт в свою очередь окинула его взглядом. – У вас честное лицо, – сказала она и, видя, как уголки его губ приподнялись в улыбке, добавила: – Я готова рискнуть, если вы не возражаете. Почему бы вам не показать мне, как вы ловите форель? Может, я тоже научусь?
Вот так они познакомились… Случайная встреча, но неожиданно Иветт оказалась впутанной в историю, о которой даже не подозревала. Был бы Андре жив, если бы она позволила ему уйти? Вполне возможно. Хотя его жизнь давно была в опасности, задолго до того, как они познакомились.
Шло время, и знакомство переросло в настоящую дружбу. Андре проявлял интерес к ее занятиям живописью и уговаривал не зарывать талант в землю. Иветт была поражена его знаниями истории штата, заслушивалась его рассказами, поучительными и занимательными, и не удивилась, когда узнала, что Андре преподавал в школе. Но о его личной жизни Иветт было известно очень мало. Андре рассказал лишь, что холост, живет с матерью в Дариене. Если у него и были какие-то друзья, то Иветт никогда ничего не слышала о них, и так как страдала от одиночества, то в душе была благодарна Андре за солидарность.
Ее отношения с Диком резко ухудшились, после возвращения из Европы он резко отдалился от Иветт. Она знала, что он отрицательно относится к тому, что она возобновила свои занятия живописью, но чувствовала: дело заключается не только в этом. Как только Иветт заикалась о покупке собственного дома, Дик заявлял, что родительский дом достаточно большой, – дескать, места на всех хватит.
