Он дал мне самой подержать лифчик, чтобы действовать обеими
руками. Честно говоря, это было очень мило с его стороны – самое приятное из
всего, что он делал последние сорок пять минут.
Он встал и отодвинулся назад.
– Поправьте лифчик, как вы его обычно носите.
Я сдвинула брови:
– Вот так и ношу.
Он пошевелил руками на уровне груди.
– Ну, расправьте вот эту, чтобы она была как другая.
– Расправить?
Но я тут же улыбнулась, поняв, о чем он говорит.
Он вздохнул и сделал шаг вперед:
– Дайте я покажу.
Я остановила его протянутой рукой:
– Сама справлюсь.
Наклонившись, я встряхнула правой грудью, вправляя ее в
чашку, рукой ставя все на место. Лифчик был достаточно поддерживающим, чтобы
моя и без того хорошая грудь выглядела положительно непристойно, но когда я
провела рукой над местом, где должна была нащупать микрофон, ощутила только
ткань и проволоку скобы.
– Безупречно, – сказал Мори. – Можете
раздеться вот так, только оставьте на себе лифчик, и он даже не
догадается. – Он склонил голову набок, будто ему в голову пришла
мысль. – Микрофон я закрепил на лифчике, так что, если придется, можете
его снять, только оставьте в пределах радиуса пяти футов. Лучше ближе. Если
сделать микрофон чувствительнее, он начнет передавать биение вашего сердца и
шелест одежды. Я могу их отфильтровать, но это легче сделать уже по записи на
ленте. А я полагаю, что вы хотите, чтобы вас сегодня было слышно – на случай,
если ваш плохой парень выйдет за пределы дозволенного.
– Да, – сказал Джереми, – полезно было бы
знать, не нужна ли Мерри помощь.
Ирония была для Мори слишком тонкой, он ее не заметил.
– Можно было бы приклеить микрофон к эластичному верху
чулка, но я не могу ручаться, что чулок не закатается вниз и не сбросит
микрофон. Если будете снимать лифчик, обязательно сверните ткань, чтобы микрофон
не был заметен.
– Я не собираюсь его снимать.
Мори пожал плечами.
– Я просто постарался учесть все варианты.
– Я оценила, Мори.
Он кивнул. Крис уже собирал мелочи, разбросанные на полу.
Роан спрыгнул со стола, взял со столешницы мое свернутое
платье и протянул мне этот квадрат черной ткани. Мне пришлось купить черное
платье из соображений, что в черном легче что-то спрятать, чем в более светлых
цветах. Я не ношу чисто черного, когда этого можно избежать, пусть даже этот
цвет мне идет. Он в моде при Неблагом Дворе, потому что его любит королева.
Роан развернул в руках шелковое платье, держа за плечи,
потом очень медленно, отчетливо стал собирать его вверх, не сводя глаз с моего
лица. Когда платье превратилось в узкую черную полоску, свисающую из его сильных
небольших рук, он наклонился передо мной, раскрыв платье, чтобы я могла шагнуть
внутрь.
Я положила руку ему на плечо для опоры и шагнула в тканевой
круг. Роан стал выпускать платье из пальцев, поднимая руки, и оно падало вокруг
меня, как театральный занавес. Когда его руки поднялись так высоко, как мог он
их поднять, стоя на коленях, платье упало до талии. Роан встал, положив мне
руки на бедра. Этим движением он приблизился на расстояние поцелуя. Глаза его
были точно на одном уровне с моими. Это придавало взгляду в глаза такую
интимность, какой не бывало ни с кем другим. Я никогда до него не была с кем-то
настолько же низкорослым, как я. От этого поза миссионера становилась
невероятно интимной.
Роан поднял платье так, чтобы я могла сунуть руки в рукава,
потом надвинул его мне на плечи, обходя вокруг. При этом он оказался сзади и
обдернул шелк, надевая платье окончательно. Потом начал застегивать молнию у
меня на спине. Платье натягивалось постепенно, будто сжимая мне талию, ребра,
груди. Вырез был очень смелым, что было еще одной причиной для приподнимающего
лифчика. Только такой я нашла, чтобы его можно было надеть под это платье и не
светить им. Платье было без рукавов и сидело как блестящая вторая кожа, а
первая ярко белела на фоне черной ткани. Я намеренно выбрала обтягивающее. Лиф
выглядел так, будто едва присутствовал, и оставались только выставленные
напоказ груди, но если попытаться запустить руку в вырез, был сильный риск
порвать платье. Если Алистер Нортон захочет поиграть с моими грудями, ему придется
ограничиться их обнаженным верхом, если мы не планируем сценарий с
изнасилованием, а как сказала Наоми, фантазии на, эту тему появились только по
прошествии двух месяцев. Первый месяц роман шел идеально. Поскольку свидание
сегодня первое, Алистер Нортон будет, вероятно, вести себя наилучшим образом.
Чтобы у него был шанс найти микрофон, мне надо будет снять платье, а это в мои
планы на сегодня не входило.
Роан застегнул молнию, потом крючочек наверху. Большими
пальцами он провел по голой коже спины – легчайшее движение – и отступил. На
самом деле он погладил пальцами шрамы у меня на спине, шрамы, которые не видел
и не ощущал. Я достаточно была уверена в своих силах, чтобы шрамы не были
прикрыты платьем, а только моим гламором. Они были как рябь на коже, вмерзли
навеки. Один сидхе попытался на дуэли изменить мой облик. Многие фейри обладают
способностью перекидываться, но только сидхе умеют менять чужой облик против
воли владельца. Я не умею менять ни свой образ, ни чужой – еще один аргумент
против меня при Дворах.
– Как вы это делаете? – спросила детектив Тейт.
Вопрос отвлек меня от размышлений. Я повернулась к ней:
– Что именно?
Крис собирал аппаратуру. Мори уже возился с передатчиком,
крутя маленькой отверткой. Все остальные с тем же успехом могли бы
отсутствовать.
– Ты стоишь почти час в одном белье, и мужчина вертит
тебе груди, но ничего сексуального в этом нет. Как дешевая комедия для
взрослых. А потом Роан помогает тебе надеть платье не касаясь тебя, только
застегивает молнию, и в комнате возникает такое сексуальное напряжение – хоть
топор вешай. Как вы, черт побери, такое делаете?
– Мы – это Роан и я, или мы – это... – Я не
договорила.
– Вы, фейри, – пояснила она. – Я видела, как
Джереми делал это с человеческой женщиной. Вы, ребята, можете ходить голые, как
кочерга, и никакой неловкости в вашем присутствии я не испытываю, а потом,
полностью одетые, делаете какую-нибудь мелочь, и у меня такое чувство, что надо
выйти из комнаты. – Она покачала головой. – Как у вас это получается?
Мы с Роаном переглянулись, и в его глазах я прочла тот же
вопрос, который, знала, он прочел в моих: как объяснить тому, кто не фейри, что
значит быть фейри? Ответ, конечно, простой: никак. Попытаться можно, но обычно
без успеха.
Джереми попытался. Он же все-таки начальник.
– Это вроде как часть сущности фейри – быть созданием
чувств. – Он поднялся с кресла и подошел к ней – лицо и тело нейтральны.
Взяв ее руку, он поднес ее к губам, целомудренно приложился к тыльной стороне
ладони. – Быть фейри – это и есть разница между этим и вот этим.
