– Я думаю... я полагаю, что они могут хотеть глотка
королевской крови, – ответил Дойл.
– В каком смысле – глотка? – спросил Гален,
опередив меня.
Он снова сидел на полу, и я видела большую часть его торса.
На нем засохла капельками и струйками кровь, но укусы почти зажили, оставив
только кровь как свидетельство, что раны были. Перед его штанов пропитался
кровью, но двигался он уже лучше, менее болезненно. Все заживало.
Если эти колючки вопьются в мое тело, ничего не будет
заживать. Я просто погибну.
– Когда-то эти розы пили кровь королевы каждый раз,
когда она здесь проходила, – сказал Дойл.
– Это было сотни лет назад, – возразил
Холод, – до того, как мы даже думать стали о переезде в земли запада.
Я оперлась на локти.
– Я тысячи раз проходила под этими розами, и никогда
они на меня не реагировали, даже когда еще цвели.
– Ты вошла в силу, Мередит, – сказал Дойл. –
Земля узнала тебя, когда приветствовала сегодня вечером.
– Что значит – земля узнала ее? – спросил Холод.
Дойл рассказал.
Рис перегнулся заглянуть мне в лицо в том же неуклюжем
положении вверх ногами.
– Класс, – заметил он.
Я улыбнулась, но все равно оттолкнула его голову от себя.
– Эта земля теперь признала меня как силу.
– Не только земля, – сказал Дойл.
Он сел рядом с Галеном, привычным жестом раскинув вокруг
себя плащ, будто давно носил плащи до пола. Так оно и было.
Теперь мне было видно его лицо. Он был задумчив, будто
рассматривал какую-то серьезную философскую концепцию.
– Все это очень увлекательно, – сказал Рис, –
но вопрос о том, является ли Мерри избранным кем-то, можно обсудить позже.
Сейчас надо ее отсюда вытащить, пока розы ее не съели.
Дойл посмотрел на меня, черное лицо осталось бесстрастно.
– Без мечей у нас очень мало шансов пробиться к любой
двери, протащив с собой Мерри живой. Мы-то переживем самое пристальное внимание
роз, а она нет. Поскольку важна ее безопасность, а не наша, мы должны найти
ненасильственный способ выхода из этой ситуации. Если к розам применить
насилие, они отплатят тем же. – Он взмахнул рукой вверх, неопределенно
указывая на вьющиеся стебли. – Они ведут себя по отношению к нам
терпеливо, и я предлагаю это терпение использовать, чтобы подумать.
– Земля никогда не приветствовала Кела, и розы тоже к
нему не тянулись, – сказал Холод.
Он прополз вокруг меня, чтобы сесть рядом с Дойлом. Кажется,
он не так доверял терпению роз, как Дойл. В этом я была с ним согласна. Я
никогда не видела, как розы движутся, разве что чуть дергаются. Я слыхала
рассказы, но никогда не думала лично это увидеть. Мне часто хотелось видеть эту
комнату, покрытую цветущими ароматными розами. Поосторожнее надо быть в
желаниях. Конечно, цветов здесь не было, только шипы. Это не совсем то, чего
мне хотелось.
– Если на кого-нибудь нацепить корону, это еще не значит,
что он способен править, – произнес Дойл. – В старые дни магия, земля
выбирали нам короля или королеву. Если магия отвергала их, если земля не
признавала их своими, то какова бы ни была их королевская кровь, надо было
выбирать нового наследника.
Я вдруг как-то особенно почувствовала, что они смотрят на
меня. Я обвела их взглядом. Почти с одним и тем же выражением они смотрели на
меня, и я с некоторым испугом подумала, что, кажется, я знаю, что у них на уме.
Нарисованная у меня на спине мишень росла и росла.
– Я не являюсь несомненной наследницей.
– Королева тебя ею сделает сегодня, – ответил
Дойл.
Я посмотрела в темнокожее лицо, попыталась прочесть
выражение глаз – черных, как вороново крыло.
– Чего ты хочешь от меня, Дойл?
– Во-первых, давай посмотрим, что будет, если Рис
откроет путь для шипов. Если они отреагируют бурно, больше не будем дергаться.
В конце концов, другие стражи нас выручат.
– Мне сдвинуться? – спросил Рис.
– Да, будь добр, – кивнул Дойл.
Я ухватилась за обе руки Риса, удерживая его над собой.
– А что будет, если розы на меня навалятся и
постараются разорвать на части?
– Тогда мы упадем на тебя сверху, и розам придется
справиться с нами, чтобы добраться до твоего белого тела.
Голос Дойла звучал отстраненно, обыденно и все же заинтересованно.
Таким голосом он разговаривал при Дворе прилюдно, когда не хотел, чтобы
кто-нибудь догадался о его мотивах. Голос, отточенный столетиями разговора с
королевскими особами, которые зачастую бывали не вполне в здравом рассудке.
– И почему мне это так не нравится? – спросила я.
Рис снова опустил лицо вверх ногами.
– А каково, ты думаешь, мне? Я пожертвую этим любимым
телом как раз тогда, когда появилась надежда, что кто-то его оценит.
Я не могла не улыбнуться.
Он улыбнулся мне вверх ногами, как Чеширский Кот.
– Если ты отпустишь мои руки, – сказал он, –
я обещаю тебе накрыть тебя собой при первом намеке на опасность. – Улыбка
стала шире. – Я даже готов накрывать тебя своим теплом – с твоего
разрешения – при любой возможности.
Невозможно было не улыбнуться в ответ. Если меня сейчас
разорвет на части, то это можно вытерпеть и с улыбкой. Я отпустила его руки.
– Слезай с меня, Рис.
Он нежно поцеловал меня в лоб и встал.
Я осталась лежать на полу одна. Перевернулась набок, глядя
вверх. Все они стояли надо мной, но только Рис на меня смотрел. Остальные –
вверх, на шипы.
Они покачивались над нами, будто танцевали под музыку,
которой мы не слышали.
– Кажется, они ничего не собираются делать, –
сказала я.
– Попробуй встать. – Дойл протянул мне руку.
Я посмотрела на эту абсолютно черную руку с бледными, почти
молочно-белыми ногтями. Потом посмотрела на Риса:
– Значит, ты бросишься на меня при первом же намеке на
опасность?
– Быстрее кролика, – ответил он.
Я перехватила взгляд, который бросил на Риса Гален. Не
слишком дружелюбный взгляд.
– Я слыхал, что про тебя такое рассказывают, –
сказал он. – Что ты быстр.
– Если хочешь в следующий раз оказаться внизу –
прошу, – ответил Рис. – Я лично предпочитаю сверху.
В этих игривых словах был какой-то яд, и Рис тоже не был
особо дружелюбен.
– Дети! – произнес Дойл с легким предупреждением.
Я вздохнула:
– Объявление еще не сделано, а уже начинаются петушиные
бои. А ведь Рис с Галеном еще из самых разумных.
