– Так что же мне делать?
– Быть принцессой и будущей королевой, – ответил
он.
Гален это услышал и повернулся к Дойлу:
– К чему ты ее склоняешь?
– К тому же, что делает она с нами по просьбе королевы
Андаис, – ответил он и посмотрел на меня. – Я бы не стал просить,
если бы жертва не стоила цели.
– Нет! – воскликнул Гален.
Тогда Дойл повернулся к нему:
– Что тебе дороже – ее добродетель или ее жизнь?
Гален глядел на него злобно, и почти видна была
происходившая в нем внутренняя борьба.
– Жизнь, – сказал он наконец, даже не сказал, а будто
выплюнул горечь.
Если я получу в союзники гоблинов, а Кел сможет как-то меня
убить, то у него будет кровная вражда с Курагом и его двором. Такая перспектива
заставит Кела задуматься, да и кого угодно заставит. Мне нужен этот союз.
– Плоть одного из твоих гоблинов в моем теле – я
согласна.
Кураг осклабился:
– Его плоть в твоем милом теле. Да будет твоя плоть и
его плоть одно, и народ гоблинов станет твоим союзником.
– Чью плоть должна я разделить? – спросила я.
Кураг задумался. Глаз на плече расширился, две тоненькие
ручки на боку задергались, показывая.
Кураг повернулся к кругу гоблинов и стал обходить его,
следуя указаниям ручек своего близнеца. Я не видела, около кого он в конце
концов остановился. Он пошел обратно вдоль тесной кучки гоблинов, и лишь когда
этот гоблиненок высунулся у Курага из-за спины, я его увидела.
Он был всего четыре фута ростом, с бледной кожей, блестевшей
перламутром. Узнавать на вид кожу сидхе я умею. Волосы его курчавились над
шеей, черные и густые, но обрезанные выше плеч. Лицо странно треугольное, с
большими миндалевидными глазами, синими как сапфир с черной полосой зрачка
посередине всей этой синевы. Он был одет только в набедренную повязку с
серебристой оторочкой, что у гоблинов значило, что обнаженные места имеют
какие-то деформации. Гоблины деформаций не прячут, они ими гордятся.
Он подошел ко мне, напоминающий изящную совершенную мужскую
статуэтку. Если у него и были деформации, я их не видела. Если не считать роста
и глаз, он вполне мог бы быть придворным.
– Это Китто, – сказал Кураг. – Его мать –
благородная дама сидхе, изнасилованная во время последней войны с гоблинами.
Отсюда следовал вывод, что Китто почти две тысячи лет. А с
виду никак не скажешь.
– Здравствуй, Китто, – сказала я.
– Здравствуй, принцесса.
Он говорил со странным присвистом, будто ему трудно было
выговаривать слова. Губы полные, розовые и совершенно как лук амура, но они
едва шевелились во время разговора, будто что-то он не хотел показывать у себя
во рту.
– Прежде чем ты согласишься, – сказал
Кураг, – посмотри все целиком.
Китто повернулся и показал, почему на нем набедренная
повязка. От самых волос на затылке начиналось поле радужных чешуек, и оно
тянулось до крестца. Плотные ягодицы были идеальны на вид, но блестящие чешуйки
объяснили мне, почему у него продолговатые зрачки и трудности с произнесением
шипящих.
– Змеегоблин, – сказала я.
Китто повернулся ко мне лицом и кивнул.
– Открой рот, Китто. Я хочу увидеть все, – велела
я.
Он опустил глаза в пол на секунду, потом поднял их на меня.
Широко разинул рот, блеснув изящными клыками. Высунулся красный язык с черными
кончиками.
– Доссстаточно? – спросил он.
– Да, – кивнула я.
– Это невозможно, – вдруг сказал Рис.
Он до сих пор стоял так тихо, что я о нем вообще забыла.
– Мне решать, – ответила я.
Рис тронул меня за плечо, отвел в сторонку.
– Посмотри как следует на мой шрам на лице. Я помню, я
рассказывал тебе тысячи героических историй насчет того, откуда он взялся, но
правда – в том, что королева наказала меня. Она отдала меня гоблинам на ночь
поразвлечься. Я подумал: а почему нет? Бесплатный секс, пусть даже с
гоблинами. – Он подмигнул здоровым глазом. – У гоблинов понятие о
сексе хуже, чем ты можешь вообразить, Мерри.
Он провел пальцами по шраму, и глаз его смотрел куда-то
вдаль, в воспоминания.
Я дотронулась до конца шрама на щеке, перехватила руку Риса.
– Это с тобой сделали гоблинки во время секса?
Он кивнул.
– Ох, Рис! – тихо сказала я.
Он потрепал меня по руке и покачал головой:
– Не надо жалости. Я просто хочу, чтобы ты знала, на
что соглашаешься.
– Я понимаю, Рис. Спасибо, что сказал.
Я потрепала его по щеке, сжала его руку и прошла мимо него к
ожидающим гоблинам. Я шла прямо и уверенно, но в голове у меня что-то
вертелось, что очень подмывало за что-нибудь ухватиться. Но если ведешь
переговоры с противником на войне, то надо выглядеть сильной и, уж во всяком
случае, не так, будто сейчас от ветра свалишься.
– Плоть Китто – в моем теле. Я правильно поняла?
Кураг кивнул, и вид у него был самодовольный, будто он знал,
что уже победил.
– Я согласна принять плоть Китто в свое тело.
– Согласна? – спросил Кураг с нескрываемым
удивлением. – Ты соглашаешься объединить плоть с гоблином?
Я кивнула:
– Соглашаюсь при одном условии. Он сузил глаза:
– Что за условие?
– Если наш союз продлится на весь сезон.
Я почувствовала, что Дойл придвинулся ближе. Рябь удивления
пошла по комнате кругами, шевелением и перешептываниями.
– Целый сезон, – повторил задумчиво Кураг. –
Нет, слишком долго.
– Одиннадцать лун от сегодня, – предложила я.
Он замотал головой:
– Две луны.
– Десять, – сказала я.
– Три.
– Давай серьезно, – попросила я.
– Пять.
– Восемь.
– Шесть, – осклабился он.
– Договорились.
Кураг молча посмотрел на меня секунду.
– Договорились, – повторил он тихо, будто только
теперь понял, что совершил ошибку.
Я возвысила голос, чтобы он стал слышен во всем зале,
встала, расставив ноги покрепче. Поза, наверное, казалась агрессивной, но я не
пыталась быть агрессивной. Я просто хотела, чтобы тело не качалось в такт
головокружению.
– Союз заключен!
Кураг тоже возвысил голос.
