Я смогла обрести голос:
– Поверь мне, Холод, ты ничего не забыл. – И я
снова рассмеялась. – И если ты когда-нибудь целовался лучше, чем сейчас,
мне бы такого поцелуя не пережить.
– Я бы хотел ревновать, – сказал Гален. –
Черт побери, я был настроен ревновать, но скажи мне, Холод, ты не мог бы просто
меня научить, как это делается?
Холод поднял голову, чтобы видеть меня, и его лицо было
полно сияющей радости, на дне которой едва угадывалось что-то темное и
удовлетворенное. От этого лицо изменилось, стало более... человеческим, но
менее идеальным.
Тихо, интимно он произнес:
– И ведь это было только касание плоти. Без силы, без
магии.
Я посмотрела в его глаза – и сглотнула слюну. Вдруг теперь
занервничала я.
– Это само по себе магия, Холод, – сказала я, и
слова прозвучали с придыханием.
Он покраснел – залился розовым от горла до лба. Это было
прекрасно. Я поцеловала его в лоб и позволила помочь мне водрузить мою раненую
ногу опять ему на колено. Потом я села на сиденье, а он продолжал обнимать меня
за плечи. Тело мое устроилось под его рукой так, будто всегда там было.
– Видишь, теперь как уютно, – сказала я.
– Да, – подтвердил он, и даже это одно слово несло
такой жар, от которого у меня под ложечкой засосало, и пониже – тоже.
– Тебе следует положить ногу повыше, – сказал
Гален. – Я готов предложить собственные колени.
Я вытянула ноги, и он положил их к себе на колени. Но это
было неудобно, когда я опиралась спиной на Холода.
– У меня спина в эту сторону не гнется, – сказала
я.
– Если не поднять лодыжку повыше, она распухнет, –
сказал Гален. – Держи ногу у меня на коленях и ложись. Я уверен, Холод не
возразит, чтобы ты положила голову к нему на колени.
В последних словах слышалась приличная доля язвительности.
– Нет, – ответил Холод, – не возражу.
Если он и заметил язвительность, то не подал виду.
Я легла, держа руку на подоле юбки, чтобы она не задралась.
Подняв ноги на колени к Галену, я была очень рада, что юбка длинная, отчего вид
у меня получался более скромный. Я настолько устала, что ничего сейчас не имела
против скромности.
Голову я положила Холоду на бедро, висок лег ему на живот.
Рука его скользнула вдоль моего живота, пальцы нащупали мою руку, и мы
держались за ручки, глядя в лицо друг другу. Это было почти что слишком
интимно. Я сдвинула голову в сторону, полностью прижавшись щекой к его бедру.
Свободная рука его играла с моими волосами, тихо их подергивая.
– Могу я снять с тебя туфлю? – спросил Гален.
Я посмотрела на него вдоль всего своего тела:
– Зачем?
Он чуть приподнял бедра, и я ощутила, что острый каблук
упирается в часть тела слишком мягкую, чтобы это было бедро. Он прижимался к
острому каблуку, взгляд его ощущался у меня на лице как тяжесть.
– Несколько островат каблук, – сказал он.
– Тогда перестань к нему прижиматься, – ответила
я.
– Мне еще довольно трудно двигаться, Мерри.
– Ой, прости, Гален! Конечно, можешь снять с меня
туфлю.
Вспыхнула его улыбка. Он снял туфлю с моей ноги, поднял ее,
посмотрел, покачал головой.
– Мне нравится, как ты смотришься на каблуках, но
плоские платформы могли бы спасти тебя от растяжения.
– Ей повезло, что она отделалась растяжением, –
сказал Холод. – Заклинание было мощное, хотя и плохо построенное.
Я кивнула, моя голова качнулась у его ноги.
– Да, вроде как стрелять по белкам картечью. Убить ты
их убьешь, но мало что останется от добычи.
– Сила у Кела есть, но управлять он ею почти не
умеет, – заметил Холод.
– А мы уверены, что это Кел? – спросил Гален.
Мы оба посмотрели на него:
– А ты нет? – спросила я.
– Я просто говорю, что не надо все валить на Кела. Он
твой враг, но он может быть не единственным. Я не хочу, чтобы мы так пристально
смотрели в его сторону, что просмотрели бы угрозу с другой стороны.
– Хорошо сказано, – одобрил Холод.
– Послушай, Гален, ты почти умную вещь сказал! –
поразилась я.
Гален легонько шлепнул меня по стопе.
– Эти комплименты тебя и близко к моему телу не
подведут.
Я подумала было, что стоило бы ткнуть ногой ему в пах и
потоптаться – доказать, что я уже достаточно близко к его телу, но я не стала.
Он был ранен, и это значило бы причинять боль без цели.
Китто следил за нами внимательным взглядом синих глаз.
Что-то было в этом лице, в том, как он внимательно себя держал, что я готова
была ручаться: он может описать все, что мы делали, повторить все, что мы
говорили. Будет ли он докладывать Курагу? Насколько этот малыш "мой"?
Он увидел, что я на него смотрю, и встретил мой взгляд. Он
глядел не испуганно – дерзко, с ожиданием. Кажется, ему стало спокойнее, когда
я поцеловала Холода, хотя я и не понимала почему.
Кажется, от моего взгляда он еще осмелел. Он подполз вперед,
ко мне. Глаза его стрельнули на Галена, на Холода, но он встал на колени,
оседлав бугор посередине пола.
И заговорил, очень тщательно выговаривая слова, стараясь не
показывать ни клыков, ни раздвоенного языка.
– Ты сегодня трахалась с зеленоволосым сидхе.
Я стала было возражать, но Гален тронул меня за ногу, слегка
сжал. Он был прав – мы не знали, насколько можно доверять этому гоблину.
– Ты целоваласссь... – У него получился свистящий
звук, и он запнулся, потом начал снова: – Ты сегодня целовалась с
серебряноволосым сидхе. Я просил бы позволения поддержать в этом деле честь
гоблинов. Пока мы не разделим с тобой плоть, договор между тобой и моим царем
не утвержден окончательно.
– Придержи язык, гоблин! – одернул его Холод.
– Нет, – остановила я его, – все в порядке,
Холод. Китто еще очень вежлив для гоблина. В их культуре принята полная
откровенность во всем, что касается секса. Кроме того, он прав. Если с Китто
что-нибудь случится до того, как мы объединим плоть, гоблины не будут связаны договором.
Китто поклонился так, что коснулся лбом сиденья, зацепив
волосами руку Холода, которой он все еще держал мою. Он потерся лбом о сиденье
вдоль моего тела, как кошка.
Я потрепала его по голове:
– Не мечтай насчет сделать это в машине. Я групповым
сексом не занимаюсь.
Он медленно выпрямился, бездонные синие глаза уставились на
меня.
