Опустила руки и посмотрела в зеркало на потолке. Глаза
горели трехцветными драгоценными камнями. Внешние края радужек стали
расплавленным золотом, дальше круг нефритовой зелени и наконец изумрудный огонь
вокруг зрачка. Рот стал переливами алого: остатки помады и естественный цвет
губ. Кожа так побелела, что переливалась как лучшая из жемчужин. И снова из нее
исходил свет, как от занавеса, за которым горит свеча. Красно-черная масса
волос переливалась разливом темной крови. Если бы они были просто черными, я
стала бы похожей на Белоснежку, вырезанную из самоцветов.
Это была не просто я без гламора. Это была я, когда надо
мной была моя сила, когда магия парила в воздухе.
– Бог мой, ты – сидхе! – ахнул он.
Я повернулась к нему своими пылающими глазами, ожидая
увидеть страх, но увидела лишь приятное удивление.
– Он говорил, что ты придешь, если мы будем верны, если
будем истинно верить, и вот она – ты!
– Кто сказал, что я приду?
– Принцесса сидхе для пира наслаждений!
В его голосе было благоговение, но руки уже залезли мне под
платье, пальцы просунулись под резинку трусиков. Я схватила его за руку и
другой дала ему пощечину. Да такую, что пятерня осталась у него на лице. Все
необходимые доказательства мы уже получили, чтобы засадить его за решетку.
Больше играть мне не надо было. Энергию Слез Бранвэйн можно перенаправить с
секса на насилие – так по крайней мере говорят при Неблагом Дворе. И я
постараюсь. Очень постараюсь.
Если бы он дал мне сдачи, это могло бы помочь, но он этого
не сделал. Он рухнул на меня, придавив мое тело к кровати. Лежал он так низко,
что лицо его пришлось вровень с моим. На миг я заглянула в его глаза и там
прочла то же мучительное, желание, которое ощущала в своих. Слезы Бранвэйн –
штука обоюдоострая. Нельзя применять их для соблазна и не соблазниться самому.
Он тихо пискнул горлом и поцеловал меня. Я впилась в его
рот, одной рукой схватившись за резинку собранных в хвост волос, и сдернула ее
прочь, рассыпав эти волосы вокруг себя шелковой вуалью. Я погрузила в его
волосы руки, захватила две горсти волос и держала крепко, исследуя его рот.
Его свободная рука полезла к моей груди через вырез платья,
но рука не пролезала, и тогда он рванул ткань, и я дернулась от силы, с которой
разорвалось платье, и его рука оказалась у меня в лифчике.
От этого прикосновения у меня судорожно дернулась голова,
рот освободился от его губ. Вдруг передо мной оказалось одно из зеркал на
дальней стене. Только через несколько секунд я сообразила, что что-то тут не
так. Отчасти это было отвлечение – Алистер целовал меня в шею, опускаясь ниже.
А отчасти это была чья-то чужая магия. Кто-то сильный не хотел, чтобы я знала,
что за мной наблюдают: зеркала были пусты, как бельма слепого. Я посмотрела
вверх, на зеркало в потолке, – и там было пусто, будто ни меня, ни Алистера
здесь не было.
И тут я ощутила чары – как большую сосущую рану, вызывающую
мою силу на поверхность, пока она не стала сочиться из пор моей кожи, вверх,
вверх, к зеркальной поверхности. Что бы это ни было, оно питалось моей силой,
как парапсихическая пиявка. Сосало силу медленно, будто через соломинку. И я
сделала единственное, что мне пришло в голову: я ударила силой в горло этих
чар, пропихнула, как при насильственном кормлении. Этого там не ждали, и магия
содрогнулась. В зеркале появился силуэт, но это не был ни Алистер, ни я. Силуэт
был высок, худ, одет в серый плащ с капюшоном, полностью скрывающий тело. Но
плащ был иллюзией, за которой прятался колдун на той стороне заклинания. А
каждую иллюзию можно сорвать.
Губы Алистера нежно сомкнулись на моей груди, и концентрация
моя разлетелась. Я смотрела, как он всасывает ртом мой сосок. Будто этот рот
прочертил горячую линию точно от соска к паху. У меня из горла вырвался стон, я
стала извиваться под его прикосновением. Еще какому-то кусочку сознания отвратительно
было, что этот человек может вызвать такую реакцию моего тела, но все мое
остальное существо превратилось в нервные окончания и жаждущую плоть. Я
погружалась в Слезы Бранвэйн, тонула в них. Скоро не останется мыслей, одни
только ощущения. Я не могла думать, чтобы зачерпнуть силы. Могла только
обонять, ощущать вкус корицы, ванили и секса. Этот секс, это мучительное
желание я обернула разумом и толкнула навстречу заклинанию. Плащ взметнулся, и
на миг я почти увидела, кто за ним, но Алистер встал на колени и закрыл мне
вид.
Он стянул с себя трусы, у меня перехватило дыхание – не
потому, что так это было красиво, а просто от чистого желания. Будто мое тело
увидело средство от всех бед. Не знаю, было тут дело в том, что я увидела его
голым, или в силе, которую я бросила навстречу заклинанию, но я почувствовала,
что я – это снова я. Трепещущая от нимфомании я, но так все же лучше.
Я села. Платье спереди было разорвано, лифчик стянут вниз,
груди обнажились.
– Нет, Алистер, нет. Этого мы делать не будем.
Пузырьки энергии пролились над кроватью, покрыв мое тело
гусиной кожей. Алистер глянул вверх, будто увидел что-то, чего не видела я, и
сказал:
– Но ты говорил: использовать только немножко. Избыток
сведет ее с ума.
Он внимательно прислушался. Я ничего не услышала.
То, что было в зеркале, пряталось только от меня, не от
Алистера.
Он открыл флакон. Я успела только сказать "Нет!" и
поднять руку, будто закрываясь от удара. Он плеснул на меня маслом. Как будто
огромная жидкая рука меня коснулась. Я не могла шевельнуться, ничего не могла,
только кричать. Он полил маслом мое тело спереди, сверху вниз. Оно пропитало
платье, намочило кожу. Алистер поднял мне юбку, и я не могла его остановить – я
застыла, ошеломленная. Он полил маслом атлас моих трусиков, и я свалилась
назад, выгибая спину, впиваясь руками в простыни. Кожа будто распухала,
растягиваясь изнутри желанием, которое сузило мир, и в нем осталось только
желание, чтобы меня трогали, держали, имели. И не важно кто. Заклинанию было
все равно, и мне тоже. Я раскрыла объятия склонившемуся надо мной голому
мужчине. Он свалился на меня; я чувствовала, как напряженная тяжесть уперлась в
атлас трусиков. И этот кусок материи был совершенно лишним. Я хотела, чтобы он
вошел в меня, хотела так, как никогда ничего не хотела.
Но тут что-то выплыло из зеркала. Черная точка, но она
привлекла мое внимание, сосредоточила на себе. Она спустилась ниже, и стало
видно, что это паучок на шелковой нити. На моих глазах он медленно спустился к
плечу Алистера. Он был маленький, черный и сиял, как лакированная кожа. Тело
чуть остыло, голова прояснилась. Джереми сумел что-то мне передать. Я уже
знала, что маг на том конце заклинания закрыл дом от моих друзей.
– Алистер, перестань!
Я завозилась, стараясь вылезти из-под него, но он был
слишком велик, слишком тяжел. Я попалась. Он стал проталкиваться в меня. Тогда
я просунула руку между его пахом и собой. Он схватил мою руку, стараясь ее
убрать, чтобы закончить свое дело.
