– Джереми! – завопила я.
Мы с Алистером боролись там, где были мои руки, и я краем
глаза увидела зеркало. Оно наполнилось серым клубящимся туманом, дрожало,
рябило, как вода, выгибалось пузырем. Только теперь я поняла, что этот маг –
сидхе. Он или она скрывается от меня, но зеркала – это сидхейская магия.
Алистер явно выигрывал битву. Я вскрикнула – наполовину
протест, наполовину наслаждение. Ум мой этого не хотел, но тело все еще было
под властью масла.
– Нет! – кричала я, но бедра извивались под ним,
пытаясь помочь ему войти. Я хотела, яростно хотела, чтобы он был внутри, рвалась
ощутить его нагое тело в себе. И все же кричала "Нет!".
Алистер внезапно вздрогнул и отодвинулся, теряя выигранную
дистанцию, поднялся на колени, хватаясь за спину. И в руке у него оказался
паучок. Алистер его раздавил. Еще один полз у него по руке – Алистер смахнул
его. Еще два поползли по плечам. Алистер попытался схватиться за спину между
лопаток, завертелся, как собака, ловящая свой хвост, и я увидела его со спины.
Кожа лопнула, и оттуда хлынула волна черных паучков. Они залили его, как черная
вода, как шевелящаяся, кусачая вторая кожа. Он завопил, царапая себе спину,
некоторых раздавил, но их все прибывало – черной шевелящейся массы. Он
завизжал, и они хлынули в открытый рот, он захлебнулся, но все же вопил.
Все зеркала пульсировали, дышали, стекло выпячивалось и
опадало как живое, как упругое. У меня в голове рявкнул мужской голос:
"Под кровать, быстро!" Я не стала спорить – скатилась с кровати и
заползла под нее. Красные простыни, свисающие до пола, оставили только
полосочку света.
Раздался звук разбитого стекла, будто лопнула сразу тысяча
окон. Крики Алистера заглушил звон падающих осколков. Стекло ударило по ковру
острым градом – звенящий резкий звук.
И постепенно комнату охватила тишина – осколки перестали
прыгать и звенеть. Тогда раздался треск дерева – я не видела, но решила, что
это дверь.
– Мерри, Мерри!
Голос Джереми.
– Боже мой, Мерри!
Это вопил Роан.
Я подползла к краю кровати и приподняла простыню. Пол
сверкал битым стеклом.
– Я здесь, здесь! – крикнула я. И, высунув руку,
помахала ею, но дальше двинуться не могла из-за острых осколков.
Чья-то рука ухватила мою руку, кто-то бросил на стекло
пиджак, и Роан вытащил меня из-под кровати. Только когда он схватил меня на
руки, до меня дошло, что я все еще покрыта Слезами Бранвэйн и какие это может
иметь последствия. Но тут я увидела, что лежит на кровати, и у меня слова
застряли в глотке. Наверное, я на пару секунд даже перестала дышать.
Роан понес меня к двери. А я через его плечо смотрела на то,
что было на простынях. Я знала, что это был мужчина. Даже знала, что это был
Алистер Нортон, но если бы не знала, на что смотрю, вряд ли бы поняла, что это
был человек. Оно было алым, как простыни под ним. Стекло превратило тело просто
в сырое мясо. Под всей этой кровью пауков не было видно. Знала я сейчас только
две вещи, ну, три. Во-первых, маг на том конце заклинания был сидхе. Во-вторых,
он или она пытались меня убить. В-третьих, если бы Джереми не сумел протолкнуть
свое заклинание через защиту, я бы сейчас лежала чуть меньшим красным куском на
пропитанной кровью кровати. Я у Джереми в большом долгу.
Глава 6
Полицейские не разрешили мне принять душ, даже руки помыть
не позволили. Прошло четыре часа, как Роан вынес меня из той спальни, а я все
еще пыталась объяснить полиции, что именно произошло с Алистером Нортоном. И
без особого успеха. Моей версии событий никто не верил. Все они видели
видеозапись и все равно не верили. Единственной, я думаю, причиной, по которой
мне не предъявили обвинение в убийстве Алистера, была та, что рухнуло инкогнито
принцессы Мередит Ник-Эссус. Они знали, и я знала, что мне достаточно только
заявить о своем дипломатическом иммунитете, и я могу спокойно выйти. Так что с
обвинениями они не спешили.
Чего они не знали – так это того, что мне здесь дипломаты
нужны еще меньше, чем им. Как только я потребую иммунитета, они тут же свяжутся
с Бюро по делам людей и фейри. Те тут же обратятся к послу сидхейских Дворов.
Посол свяжется с Королевой Воздуха и Тьмы. Он ей сообщит, где именно я сейчас.
Зная тетушку, можно не сомневаться, что она распорядится "обеспечить мою
безопасность", пока не явится ее стража, чтобы доставить меня домой. Я
буду сидеть, как кролик в силке, пока не придет кто-то сломать мне шею и
отнести домой как трофей.
Я сидела за столиком, на котором стоял стакан с водой.
Одеяло – его дали мне санитары, – висело на спинке стула. Одеяло мне дали,
чтобы согреться и чтобы прикрыть разорванный перед платья. Иногда мне бывало
холодно, и одеяло было очень кстати, но остальное время кровь будто закипала.
Меня то кидало в дрожь озноба, то в жар и в пот – сочетание шока и Слез
Бранвэйн. От этих крайностей голова разболелась до изумления. Но никто мне
ничего от головы не дал, потому что меня скоро повезут в больницу. Скоро,
скоро, только не сейчас пока еще.
Когда приехала полиция, я все еще тихо светилась. Гламор я
наводить не смогу до тех пор, пока масло окончательно не выветрится, и потому
мне было не скрыться. Первые же прибывшие меня узнали, один из них сказал:
"Вы принцесса Мередит!" Ласковая ночь Калифорнии дышала вокруг, и я
знала, что до Королевы Воздуха и Тьмы дойдет этот шепот, вопрос только во
времени. И к этому времени мне надо уже замести следы. У меня оставалась одна
ночь в запасе, максимум – две, а потом прибудет тетушкина стража. Время сидеть
и отвечать на вопросы у меня пока есть. Но мне уже стало надоедать отвечать на
одни и те же вопросы.
Так почему же я все еще сидела на стуле с твердой спинкой
напротив детектива, которого никогда раньше не видала? Во-первых: если бы я
отсюда вышла без обвинений или сославшись на дипломатический иммунитет, они бы
обратились к политикам – задницу-то прикрыть надо. Во-вторых: я хотела, чтобы
детектив Алвера поверил мне насчет Слез Бранвэйн и проникся, насколько серьезен
вопрос о том, не осталось ли там еще такого масла. Наверное, это был дар от
того сидхе, который поставил заклинание-пиявку. Может быть, один флакон – это и
все, что может быть у того, кто не принадлежит к Дворам. Наилучший сценарий. Но
если есть хоть малейший шанс, что люди, с помощью сидхе или без нее, сообразили,
как изготовить Слезы Бранвэйн, и выбросили их на рынок, то этому надо положить
конец.
Разумеется, была и иная возможность. Тот сидхе, который
устроил Нортону этот фокус с изнасилованием магией, вполне мог раздать Слезы
Бранвэйн и куче другого народу. Это был наиболее вероятный из двух наихудших
сценариев, но я не могла сказать полиции, что какой-то сидхе был в сговоре с
Алистером Нортоном. О сидхейских делах в полицию людей не заявляют – если хотят
сохранить на месте все части тела.
Копы отлично чуют ложь, или, быть может, они для экономии
времени полагают, что врут все. Какова бы ни была причина, детективу Алвере мой
рассказ не нравился. Он сидел напротив – высокий, темноволосый, худой, –
руки у него казались слишком большими для таких узких плеч. Глаза темно-карие с
бахромой темных ресниц, такие, что сразу обращаешь внимание, – а может,
только для меня сегодня они такие. Джереми поставил надо мной охранное
заклинание, чтобы помочь мне взять Слезы под контроль. Пальцем и силой он
начертил у меня на лбу руны. Ничего такого, что полиция могла бы заметить, но
если сосредоточиться, они ощущались как холодный огонь. Кабы не эти чары,
Богиня только знает, что бы я сегодня могла учудить. Что-нибудь весьма
неприличное. Даже под рунами я ощущала присутствие в комнате каждого мужчины.
